«Если бы кто-то мне сейчас крикнул: «Обернись, он сзади! У него пистолет!» — я бы только устало пробормотал в ответ: «В очередь».»
Джеффри Линдсей. «Декстер.»
Андреа
— Видите меня, мисс Памер? — обращается ко мне незнакомый мужской голос. Я моргаю, пытаясь прогнать пелену с глаз. Лицо кажется расплывчатым, но я все равно киваю в знак согласия. С опаской пытаюсь пошевелиться, и замираю в ожидании болезненных спазмов, но ничего не чувствую. Тело кажется тяжелым, чужим, ватным, но боли нет. Физической боли нет. Я смотрю в внимательные серые глаза мужчины, и теперь вижу его намного лучше. Судя по белому халату, передо мной доктор, а белые стены и специфических запах лекарственных препаратов не оставляют сомнений в том, что я в больнице. И я жива… Однако, вместо облегчения, испытываю сожаление, да
Эпилог«Хуже всего бывает, когда складываешь пазл ивидишь, чтокаких-то фрагментов всеравно нехватает.»Джеффри Линдсей. «Декстер.» Полгода назадДжейсон — Джейсон, ты помнишь, как умер Лайтвуд? — небрежно спрашивает Орсини.— Бл*дь, нашел кого вспомнить, — бросаю я, как обычно чувствуя неконтролируемый гнев при упоминании ублюдка, который даже после смерти не дает мне спокойно дышать.— Что ты чувствовал те десять минут, пока он подыхал, глядя, как ты играешь ему гребаный реквием?— Не больше двух минут. Урод недолго мучился, — отвечаю с отвращением, на долю секунды возвращаясь в тот день, когда все произошло.— Десять, Доминник. Ты пришел, когда я уже ввел яд. Так что у него было достаточно времени прочувствовать огромный спектр
«Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека!»Достоевский.Никто не хотел бы оказаться здесь в эту минуту даже в качестве стороннего наблюдателя. И я сам… Но есть что-то внутри меня, взывающее к тому, что произойдет дальше. Я не могу сопротивляться, потому что знаю — после, меня ждет период сравнительного покоя. Однажды, когда не останется мишеней, я смогу жить, не оглядываясь назад.Я открываю металлическую дверь бункера и уверенно захожу внутрь, оставляя свою охрану снаружи. Мне не нужны свидетели того, что я собираюсь сделать. Но им придется «прибрать» за мной. Мои люди давно научились ничему не удивляться и держать рот на замке. Все в этом мире, включая преданность и молчание, можно купить. Вопрос исключительно в цене.Я не чувствую волнения. Всплеск адреналина внутри и мрачное предвкушение. Я хочу быть здесь, нуждаюсь. Мой собственный алтарь неизвестному Богу, с которым мне о
«Нет противостояния, нет войны между добром и злом, черным и белым, нет вражды. Это все есть наш мир, это все те, кто помогает этому миру двигаться вперед и вверх, развиваться, находить новые пути, познавать и учиться, созидать. Потому как, пока человек не упадет, он не встанет. Пока человек не умрет, он не поймет, что такое жизнь. Пока человек не спустится в Ад, он не поднимется в Рай.» ©Глава 1Год назадМоей первой женщиной была… я не помню ее имени. Но первой, которая оставила определенный след в душе стала Мирель Фармер. Французская актриса, которая была старше меня на семь лет. Семнадцатилетний подросток — я влюбился в нее без памяти, и, наплевав на грозящего мне жестоким наказанием Лайтвуда, пустился во все тяжкие, колеся за ней по миру, как ручная собачонка. Ей льстила моя влюбленность, и я не скупился на подарки. Что преобладало в ее благосклонности ко мне &mdash
Франческа… Это все, что я знал о ней — имя.Вторая, с кем я осмелился встретиться больше одного раза. Лайтвуд привез меня на Гаити во время каникул в Принстоне. Я не собирался уезжать, думал остаться в университете, чтобы готовиться к следующему году и работать, но Генри не спрашивал о моих желаниях. Потому что у него были свои, которые шли вразрез с тем, что хотел я. Там он впервые рассказал о своих планах ввести меня в «Изиду», сделав одним из своих приемников. Первой была Изабелла Пирс, его племянница. Единственная женщина, которая была ему небезразлична, единственная, кому он доверял и чье мнение ценил. Исходя из того, как Генри поступал с моими женщинами, я уже знал, что однажды воспользуюсь его маленькой слабостью. Карибское море меня не радовало, потому как соскучившийся Лайтвуд, был хуже акул, которые водились в прозрачных водах. Я занимался серфингом, когда Генри не занимался мной.
Андреа Мы смотрели «Пятьдесят первых поцелуев» в Brooklyn Bridge Park — в кинотеатре под открытым небом. Было трудно уговорить его пойти в столь многолюдное место. Я давно заметила, что Дино не из тех, кто любит толпу, и старалась найти для нас уединенные места, но выходило по-разному. Нью-Йорк — город одиноких сердец, но, на самом деле, побыть в одиночестве удается с трудом. Огромный мегаполис, как муравейник, где никому до тебя нет дела, где каждый суетится, пробегая мимо, не обращая внимания на окружающий мир. Я давно привыкла к ритму Нью-Йорка, наверное, потому, что выросла здесь. Я отправила Дино в бар за моим любимым фисташковым мороженым и напитками. Несмотря на жаркий день, вечер выдался прохладный, и сидеть на траве, несмотря на то, что подо мной лежал еще и плед, было не очень комфортно.Я не бросила ни одного взгляда на огромный экран, зная наизусть фильм про девушку, которой каждое утро приходилось заново знакомитьс
Дино Невыносимо. Мучительно. Болезненно. Горячо… Погружение в другой мир, которого я никогда не знал, и безумный соблазн — вот чем стала для меня Андреа Памер. Ее гнев, направленный на меня сегодня, был абсолютно оправдан. Она злится, потому что понимает — я ломаю комедию, изображая из себя джентльмена. Но это единственное табу, которое еще не было нарушено. Я никогда не связывался с девушками младше меня, потому что никогда не забывал о своей юности. Протест внутри меня сильнее, чем желание дать Андреа то, о чем она просит.И, черт возьми, я уже понимаю, что проиграю битву с самим собой, но, если это случится — я снова могу подвергнуть жизнь беззащитного человека опасности. Я не хочу, чтобы она погибла, потому что по дурости влюбилась не в того парня.Мне нужно расслабиться, отпустить это болезненное напряжение в теле, но, черт, как сложно, если перед глазами снова и снова всплывает видение юной соблазнительной д
Дино В офисе «Боско энд Варт», корпорации под эгидой Изиды, которую всучил в зону моей ответственности Лайтвуд, появляюсь через неделю. К этому времени, видимые на лице следы побоев почти проходят, а те небольшие ссадины, что остались, загримировали с утра в отеле. Лайтвуд прислал целую бригаду косметологов, чтобы привести меня в порядок, потому что мое присутствие в компании было необходимо. Стараюсь не думать о прошедшей неделе в замкнутых стенах наедине с кающимся Генри. Не знаю, что для меня хуже –– его гнев или его раскаяние.Вертолет опускается на крышу офисного здания, и я спускаюсь по лестнице в офис, который был обустроен специально для Лайтвуда. Пуленепробиваемые стекла, стены и оборудование, которое глушит любой сигнал. Здесь максимально безопасно и в меру комфортно. Я точно знаю, потому что много часов провел здесь с Лекси Памер, обучая ее азам управления этой махиной, посвящая в финансовые секреты и лазейки к
Дино Этот день должен стать ключевым в моей партии. Все пешки в сборе, каждая фигура на своем месте. Я наблюдаю за бледным, осунувшимся лицом Александры Марии Памер, не испытывая к ней ни капли сочувствия. Я не привык испытывать жалость, для меня это чувство похуже оскорбления. Она лишь еще одна ступень к достижению цели. Она слушает меня, опустив ресницы, и я чувствую ее колебания. Женщины — примитивные и глупые создания в большинстве своем, но есть исключения, просто я не встречал пока. Саша верит каждому моему слову. Я дал ей немного правды. Приоткрыл некоторые личные моменты нашей с Лайтвудом истории, дал почувствовать нашу схожесть, хотя, в действительности, у нас не было ничего общего. Лекси Памер упорно двигалась в сторону своего самоуничтожения, а я стремительно карабкался вверх.Но, на самом деле, у нее изначально нет выбора. Я играю лучше Джейсона, не включая чувства и эмоции в свой распорядок дня. Ее жизнь — руины, которые она н