Утро началось со стука в дверь.
Я еще сны видела, когда кто-то настойчиво забарабанил, лишая всякой надежды выспаться.
— Кто? — вяло отозвалась я, открывая один глаз. За окном покоилась кромешная тьма, и ни на какой рассвет даже намека не было.
— Рьина Томпсон, откройте, — раздался требовательный голос.
Пришлось вставать, отодвигать придвинутый стул, отпирать щеколду и выглядывать наружу.
— Доброе утро, — мрачно поздоровалась я, осматривая хозяйку.
Та стояла на пороге с двумя огромными коробками в руках.
— Посторонитесь, — властно распорядилась она, проталкиваясь в комнату. — Не видите, мне тяжело.
Пришлось отходить в сторону, попутно протирая глаза.
Рьина вошла, деловито осмотрелась и сгрузила коробки на кровать, только после этого обернулась и поглядела на меня.
Цокнула языком.
— Приличные рье спят в ночной рубашке, — выдала она, оглядывая
Наш экипаж двигался по утренним улицам в сторону той части города, куда я так и не успела дойти, мытарствуя самостоятельно. Интуиция подсказывала, что в том виде, что у меня был ранее, возле дворца лучше не ошиваться.От переживаний у меня даже начали чесаться руки в перчатках. Ну в самом деле: где я, попаданка в новый мир, а где дворец? Что мне там делать?— Не хотите меня проинструктировать? — спросила у излишне спокойного Бэдфорда.— О чем?— Как о чем? О том, как вести себя во дворце? Что он вообще из себя представляет? — Мой голос немного сорвался от волнения, я даже поперхнулась и закашлялась.Бэдфорд передал мне носовой платок и дождался, пока я чуточку отдышусь.— Успокойтесь, рье. Никакой инструктаж уже не поможет, — спокойно пояснил он. — Бесполезные попытки заткнуть пальцем течь в корабле.— Не наелся — не налижешься, — вспомнила я родную поговорку, понимая,
Замковые коридоры были светлы и полны предметами искусства: картинами, статуями, росписями на стенах. И я бы любовалась всем этим, если бы не маячащая спина стражника, будто тюремщика, чеканившего шаг впереди.Даже арестованная полицейским в порту, я так не нервничала, как сейчас. Вдобавок по обе стороны от меня двигались два менталиста.Бэдфорд, к которому я невольно жалась, и Рэкшор. То и дело от него исходили странные волны, будто щупальца огромного, пытающегося прощупать меня осьминога.Я дергала плечами, стряхивая это наваждение, и все сильнее понимала — это не банальные глюки от переживаний, каким-то образом я и в самом деле непроницаема для менталиста.Наконец мы остановились возле широкой двери, которую толкнул Кристофф, проходя внутрь.— Мой кабинет, — произнес он. — Начнем разговор тут, а далее я подумаю, как поступать с вами, рье Батори. Хотя это ведь не настоящая фамилия? Я прав?Бэдфорд ободряюще коснулся
Спустя три дняЖизнь, кажется, налаживалась.Если так можно было сказать в моем положении.Томпсон получила свое повышение арендной платы, и драгоценные льины растопили ее сердце в отношении меня.— Ваш отец невероятно щедр, — почти мурлыкала она, разглядывая выписанный Бэдфордом чек, но, видимо, в порыве сомнения проверила его на просвет. — Золотой человек!— Да, он такой, особенно когда дело касается его сына, — не стал противоречить ей Рассел.Я промолчала: если Бэдфорд не говорил рьине правды, то и мне не стоит.На волне денежной эйфории Томпсон выделила мне еще один комплект постельного белья и пуховое одеяло в связи с наступающими холодами. Столь мрачный погодный прогноз я восприняла скептично, по моим меркам местная погода вполне соответствовала сентябрю, и, кажется, даже наступило бабье лето.Но сегодняшним утром, проснувшись, за окном обнаружила снег.—
Вильгельм Алмур жил далеко за пределами городской черты, добираться туда пришлось несколько часов, за которые я успела изрядно подмерзнуть.Благо Томпсон решила поиграть в крестную фею и выделила мне свой осенний плащ, с обещанием потом вернуть. Я же ощущала себя африканским ребенком, выжившим только благодаря гуманитарной помощи.Поместье Алмура возвышалось на высоком холме, вокруг которого красовался заснеженный сад, причудливо украшенный светящимися даже днем гирляндами.— Почти Новый год, — пробормотала я и, увидев непонимание на лице Бэдфорда, пояснила: — Это такой праздник в моем мире, когда украшают деревья и все дарят друг другу подарки. У вас разве нет ничего подобного?— Нет, — покачал головой мужчина. — Эти украшения никак не связаны с празднованиями. Рьен Алмур просто очень творческая личность и любит нестандартные подходы к красоте. Этот сад одно из его первых детищ, летом местный бомонд очень любит устраив
Дом Алмура напомнил Версальский дворец, который в своем мире я видела только на открытках и по телику, но все эти зеркала, люстры, пафосная лепнина — удивительно походили на интерьеры средневековых сериалов.— Так о чем речь? — все не унимался Алмур. — Я сейчас умру от любопытства, Шуша тоже.— Отставить умирать, — по-военному четко распорядился Бэдфорд. — Ты мне еще нужен как модист.— Хорошо-хорошо, — с охотой согласился Вильгельм и тут же продолжил заваливать репликами: — А вообще, правильно, что свадьбы не будет. Лучше перенести на лето, отпразднуем в моем саду! Хотя можно и зимой… Белое платье, снег… Я могу пошить замечательную шубку из меха полярной лисы.— Вильге-ельм, — протянул Рассел. — Еще раз заикнешься про свадьбу, пущу Шушу на паштет. Как и обещал на первом курсе!Я навострила уши: уже не впервые в диалоге этих двоих звучал намек на общее студе
Я ощущала себя черной кошкой.Где ни появлюсь, несу за собой беды. Иначе как объяснить, что место, которое я мысленно стала называть домом, превратилось в пепелище.Пока Рассел успокаивал Томпсон, прибегая к своей магии, я рассеянно бродила по улице, пиная носком туфли истлевшую фоторамку.Вокруг не было привычных мне «пожарных», никто не спешил тушить то, что осталось от здания. Хотя осталось до неприличия мало.Я внимательно осмотрела котлован, прикидывая, что, несмотря на пожар, обломков явно не хватало. Догорали мебель, картины, предметы интерьера — а вот самих стен как не бывало. Словно и не существовало.Осторожно подойдя к Бэдфорду, я коснулась его плеча.— Рьен, — позвала я.Тот резко обернулся и уставился на меня своими желтыми, полными гипнотической магии глазами.— Не мешайте, Анна, — раздраженно бросил он. — Я только ее успокоил.Томпсон, про которую он говорил,
Кристофф Рэкшор жил в шикарном районе, по масштабу роскоши сравнимом с московской Рублевкой. Тут стояли не домики-малыши, как на улице рьины Томпсон.Прямо в центре Лострейда громоздился квартал фешенебельных вилл с прилегающими территориями за высоченными заборами.Наша карета ехала по этой улице, а я все никак не могла отлипнуть от окна — вот она, роскошь по-викториански.Квартал богачей в центре, где рукой подать и до дворца, и до городской инфраструктуры.По широким тротуарам гуляли дамы с собачками, компаньонки с подопечными, и дворники мели улицы от невидимых снежинок. Тут все буквально дышало баснословным богатством, расточительностью и безопасностью — я насчитала десятерых дежуривших полисмагов.Местные жители явно доплачивали кому надо за спокойный сон.Во всей этой атмосфере нервировал только Рэкшор, который ехал в карете напротив и всю дорогу сверлил взглядом. Успокаивала близость Бэдфорда, да и, что говорить, Томпсон.
Столовая оказалась большим, освещенным свечами залом. Светлые стены, минимум предметов интерьера и длинный стол, накрытый белой скатертью. Посуда оказалась белой, а приборы — серебряными. И если бы не аромат мяса, витавший в воздухе, я бы решила: кормить нас станут льдинками и мороженным — уж слишком яркой была ассоциация с замком Снежной королевы.Кристофф с его блондинистостью и холодностью вполне походил на сказочную злодейку.Из всего «образа» выбивалась только вазочка с разноцветными карамельками, стоящая ближе всех блюд к хозяину дома. Слишком яркий, не вяжущийся со всем остальным акцент.— Присаживайтесь, — милостиво дозволил Рэкшор, указывая на свободные стулья, коих за столом было гораздо больше необходимого.А вот подготовленных мест только три: Рэкшору, Бэдфорду и, наверное, Томпсон… Я уже подумала, что на меня опять не рассчитывали, но Кристофф внес ясность.— Не свирепейте, рье, —