Страж морского принца-3. Сердце морского короля

— Если вокруг тебя Бездна — главное, понять, в какую сторону плыть. Или хотя бы определить верх и дно.Принц Эргиан переставил очередной камешек риши, и Джиад поняла, что эту партию тоже проиграет. Кариандец родился с камешком в руке, как сказали бы в Храме, где риши считалась не забавой, а важной частью подготовки жрецов, потому что учила думать и рассчитывать наперед. Джиад помнила несколько десятков выигрышных комбинаций, но вот беда — Эргиан, судя по всему, тоже их знал. Наверное, здесь «журавль на склоне» и «три лягушки, дерущиеся за кувшинку» назывались иначе, но сути это не меняло, — кариандец играл восхитительно.Это было тем более обидно, что принц явно думал о чем-то своем, поддерживая беседу только из учтивости, так что Джиад откровенно не понимала, зачем глубинник вообще приплыл именно сейчас.Ей самой тоже было не до риши. Алестара, стоило им вернуться во дворец и вызвать к Лилайну целителей, уволокли

Алестар хвостом чувствовал, что первый разговор с возлюбленным Джиад должен случиться наедине, чтобы жрице ни в коем случае не пришлось оказаться между волной и рифом. И как можно скорее, пока кто-то не наболтал лишнего. Все равно человеку скажут, конечно, что Джиад — избранная короля, но с этим можно разобраться после, когда первый шторм между ними стихнет. Куда труднее будет объяснить всем остальным, почему жрица больше не носит его браслет… Но это все — тоже потом!Так что он велел целителям предупредить его, как только человек придет в себя и сможет беседовать, а оказавшись в комнате, первым делом велел оставить их вдвоем. Умница Ирвайн поклонился и уплыл, попросив только не беспокоить раненого слишком долго, и Алестар пообещал, забыв, впрочем, спросить, долго — это сколько? Ладно, разберется как-нибудь.Дождавшись, пока за Ирвайном закроется дверь, он подплыл ближе к постели, где лежал обнаженный до пояса и перевязанный человек, внимательн

— Что ж, показывайте свою защиту от яда, амо-на Герлас, — промолвил Алестар, глубоко вдохнув и выдохнув неприятно пахнущую воду.Герлас молча развязал мешок, прикрепленный к седлу, и достал странное устройство, напоминающее голову глубоководной рыбины. Вытянутый нос и огромные выпученные глаза, блеснувшие в последних лучах солнца. Вот эти ремешки наверняка для крепления?— Тайны вашего храма, значит? — ехидно сказал Эргиан, протягивая руку к устройству. — А мне рассказывали, что сплошную маску с линзами для глаз придумали как раз в Карианде…Герлас что-то неразборчиво фыркнул, из чего Алестар заключил, что глубинник наверняка прав, только признать это жрецу не позволяет гордость. Эргиан натянул кожаный мешочек маски на голову, передвинул так, что круглые искусственные глазища оказались на нужном месте, и плотно затянул горловину вокруг основания шеи. Алестар старательно смотрел, а потом попытался повторить.— Поз

Ажурная золотая рыбка мягко поблескивала на полированной мраморной доске отцовского стола, который Алестар до сих пор даже в мыслях не мог назвать своим. Он тронул серьгу пальцем, и бриллиантовый глаз рыбки словно загорелся ярче. Красивая вещица. И страшная. Не сама по себе, конечно, а то послание, что она несет.Он оглядел кабинет, собираясь с мыслями, настраиваясь на разговор, как на сложную гонку. Ну что ж, все в сборе? Герувейн с Ираталем заняли два кресла напротив королевского стола, а Эргиан — то, что стояло поодаль, словно нарочно отдалил себя от акалантцев. Два ближайших, проверенных временем и долгой службой советника и кариандский принц. Странный выбор, но для этой беседы — единственно возможный.— Вы все слышали предложение Суаланы, — еще немного помолчав, сказал Алестар. — Предложение, больше похожее на угрозу. Высокомерное. Наглое. И, возможно, удивляетесь, почему я не отверг его сразу?— Ваше величество мудро реш

Сердце стучало так быстро и громко, что Алестар испугался, как бы Джиад это не услышала. А губы помнили ее пальцы, тонкие, сильные и такие горячие! Ему показалось, что тепло от ее кожи волной прокатилось по телу, и горькая болезненная тоска притихла, перестала грызть изнутри, страх поражения отступил, и даже дышать стало легче. Если бы еще несколько мгновений близости! Если бы она позволила перевернуть свою узкую и жесткую ладонь, поцеловать холмик у большого пальца, а потом легчайшим касанием губ скользнуть по крепкому, но нежному запястью… Проложить дорожку поцелуев к локтю и выше, утонуть в запахе и вкусе ее кожи и волос…Он опомнился, до боли стиснув зубы, и глубоко вдохнул, понимая, что нельзя показать даже тень возбуждения. Нельзя оттолкнуть Джиад сейчас, когда она потянулась ему навстречу сама, пусть и на краткий миг. Разве мог он раньше представить, что будет ловить любую тень близости, как умирающий от голода — подаяние?! И не считать это унижение