Глава 1

Раннее утро. Будильник уже прозвенел в третий раз, но рука так и тянется к кнопке: «отсрочить подъем». Я лежала на кровати, потирая глаза, но подниматься абсолютно не хотелось. Зевнув несколько раз, я ощутила, как по телу пробежали коварные мурашки, а глаза устало поглядывали на обстановку помещения. Комната была обычной — можно сказать, из разряда самых простых, ничем не приметных, как и большинство комнат в домах этого милого городка Маунтан Брук, расположенного на юго-востоке от Бирмингема, самого крупного города штата Алабамы — «Сердца юга». Моя жизнь в этом городе, казалось, была проста — не выделяла меня на фоне остального населения: школа, семья, друзья.

Постепенно выбираясь из тумана после только что натертых глаз, я разглядела картину, на которой почему-то фокусировала зрение при каждом удобном случае. И так происходило каждый день. Возможно, потому что она находилась на стене напротив кровати. Но вторая версия была мне ближе — это подарок Билли, моего деда, созданная собственноручно. Его «шедевр» напоминал мне работы художников абстракционистов, малопонятные и не поддающиеся разуму обычного человека. И все же я не могла не поглядеть на противоположную от кровати стену и в этот раз.

Продолжая потягиваться, я развела руки в сторону, словно распахивала крылья. Взгляд уже давно не был прикован к картине, но ее автор не выходил у меня из головы. Я представляла себе его лицо, скулы, характер, нрав — попыталась сложить в единый портрет, коего я никогда не видела. К сожалению, все мои потуги были напрасны: дед умер, когда мне исполнилось три года, и с того момента его успели забыть. Лишь единственная вещь в доме, напоминавшая о нем, — картина, украшавшая пустую выбеленную стену моей спальни.

Пока я парила в упоительных представлениях образа Билли, песенный голос мамы сделал мне предупредительный сигнал в тот момент, когда она порхала по коридору, решив заглянуть на секунду в мою комнату — и тут же испарилась, продолжая двигаться дальше.

— Бекс, завтрак на столе.

Ее родное песнопение привело меня окончательно в чувства. После очередного сладкого потягивания, я вскочила с кровати и подбежала к окну, собираясь впустить в комнату лучи яркого солнышка и потоки свежего воздуха. Голос, прозвучавший у меня в голове, откликнулся эхом и заставил тело содрогнуться.

«С добрым утром!» – поприветствовал меня бас.

Словно молния пробежала по телу, потому что, клянксь, ощутила напряжение в коленках. Я окинула комнату мимолетным взглядом и вдруг глаза остановились на картине. Ничего. Оставалось одно средство — зажмуриться и распахнуть глаза. Так я и поступила. Снова ничего. Все та же картина, висевшая по центру, все тот же письменный стол, забившийся в углу, все та же обычная комната. Решив, что мое воображение безгранично и не стоит обращать на этот маленький пустяк внимание, я повернулась к окну и начала день сначала.

«Неужели ты слышишь меня?» – с удивлением сотрясал мой мозг басистый голос.

Немного застигнутая врасплох страхом, не понимая, в какую сторону смотреть, я судорожно начала оглядывать комнату целиком. Абсолютно все оставалось на своих местах, как и пару секунд назад. Зажмурив глаза до боли, я чувствовала, как пульсирует тело. И вдруг в голову забрались мысли о приведениях. Память преподнесла мне сюрприз, воспроизводя кадры из фильма моего детства «Страшилки». Я неосознанно подбежала к картине и убрала «шедевр» Билли в ящик стола. Бестелые существа нереальны, как и то, что я слышу. Впрочем, чему я удивляюсь? За последние дни я не высыпалась, мало ела, чувствовала себя отвратительно. И вот они — последствия.

— Вздохни, Беки! — напомнила я сама себе, и в третий раз подошла к окну, чтобы раздвинуть занавески.

Яркий свет залил комнату. Стало не так мрачно и пугающе. Я не спала, а все остальное — мое богатое девичье воображение. Чтобы удостовериться в этом, я все же настороженно осмотрелась еще раз, но ни голоса, ни чего-либо противоестественного не заметила.

На утренний туалет и сбор школьных принадлежностей я умудрилась затратить минимальное количество времени. Галопом, разбросав по пути одежду, я выбралась из комнаты и перевела дыхание. Моя спальня всегда была моей крепостью, но именно сегодня я стремилась быстрей покинуть ее. Умерив шаг, я проскользнула мимо дверей комнаты родителей, прямиком направляясь к кухне. Сделав пару глотков чая и набив рот хлопьями, я выкрикнула что-то малопонятное для родителей, но абсолютно приемлемое для меня:

— Пока-пока! Я в школу.

Пока родители были заняты и вняли, что означают мои слова, я уже спускалась по ступенькам крыльца, ощущая теплый южный, дающий новый смысл, ветерок. Окончательно расслабившись, я более или менее спокойным шагом пошла вперед.

Оставив позади Розингз Стрит, я повернула направо, затем еще раз направо, пересекая центральную улицу — Маунтан Стрит; а там до школы осталось рукой подать.  Весь поход занял чуть больше пятнадцати минут.

И вот перед глазами выросло небольшое трехэтажное здание, с четырьмя отдельно стоящими корпусами, соединенными между собой небольшими галереями. Грязно-серая постройка омрачала дух. Как можно было выкрасить здание «Храма науки» в такой цвет?! Радовало то, что внутри было все иначе: нежно-голубые стены с выбеленным потолком сочетались куда лучше, чем серый фасад с близлежащими яркими домами. Коридоры при таком количестве окон и яркого света казались бесконечно длинными. На подоконниках стояли цветы в горшках, озеленяя пространство и создавая более уютную атмосферу. Классы были небольшими, но так же, как и коридоры, были украшены живыми растениями.

На ходу я пыталась разглядеть себя в крохотное карманное зеркальце и пальцами пригладить спутавшиеся от ветра волосы. Дверь кабинета под номером два второго корпуса уже стала попадать в зону моей видимости, когда я еще не наносила последние штрихи своего «якобы» макияжа. Сжимая блеск для губ в руке, я пересекла грань между коридором и учебным классом, так и не придав яркость губам.

Подруги заострили свои взгляды на моей внешности, явно не одобряя неухоженный вид. Я мило поприветствовала их и направилась к своему месту. Глаза неожиданно остановились на парне, читающем книгу, за отведенным мне столом. Его лицо было мне знакомо. Даже припомнила, что изредка встречала его в магазине «Чародей», но никогда не общалась с ним. В нашем небольшом городке Маунтан Брук все были знакомы, по крайней мере, в лицо знали друг друга.

Выглядел он старше своих лет, поэтому было сложно предположить, что он наш ровесник. В школе Маунтан Брук он не учился. До этого момента. Возможно, он ходил в школу в соседнем Бирмингеме. И отчего это вдруг меня заинтересовала причина, по которой он решил посещать эту школу? Тем более в середине учебного года. 

Я подошла к своему месту и села рядом.

— Привет! — постаралась я быть вежливой. — Ребекка Стенфорд, — представилась я нежным голосом, не подозревая, что он даже и не собирался общаться со мной.

Он двузначно поглядел на меня, явно не желая говорить своего имени, и сразу же отвернулся. Намек я поняла: далее хороший тон не имел смысла. В глубине души я обиделась. Такое пренебрежение оскорбило меня, но вида не подала.

Облокотив лицо на ладони, я немного задумалась. Гнев, как яд растекался по венам. Вот уж недотрога! Чувство злобы обуревало меня, делая черты лица жесткими и жалкими одновременно.

Парень выглядел отрешенно, совсем не заинтересованно, хотя его внешность виделась мне безупречной. У него были золотистые волосы, которые переливались при дневном свете; карие глаза – растерянные и, как мне показалось, немного грустные. В них совершенно не было блеска радости или искры счастья. Зато у парня были просто обворожительные пухлые щечки и аккуратный носик. Внешне он ничем не отталкивал, зато характер он явно имел непосредственный и непредсказуемый.

Заморозив свой взгляд на нем, я поймала себя на мысли, что слишком увлеклась рассказом его внешности. Я целенаправленно посмотрела в его сторону еще раз и украдкой заметила рассеянный взгляд и нервную дрожь в руках, которые он не знал, куда применить.

— Да уж, — укоризненно сказала я себе под нос и для усиления впечатления покачала головой.

Вот уж феномен! Странный. И в тоже время очень загадочный. Часть меня мучилась в негодовании, а другая — испепелялась интересом. И постоянные вопросы о его личности и характере, которые не давали мне покоя:

Оставив рюкзак на столе, я встала и подошла к подругам. Их косые взгляды прочитывались на ходу. Во-первых, мой непривычный внешний вид, а во-вторых, парень, сидевший рядом. Ясно, как божий день!

— Странный он, — подходя к подругам, заявила я рассерженно, и нарочно не пыталась приглушить свой голос, явно желая, чтобы парень услышал.

— Это Николос Марко, — ответила на мои мысли о странном парне Виктория. — Его семья вроде бы живет на выезде из города со стороны Северного шоссе.

И мы вместе покосились в сторону новичка.

— Ходит молва, – начала рассказ Виктория. — Что его семья страдает паранойей в части общения, — последние слова подруга произнесла в полголоса, как будто рассказывала нам секретные материалы.

— По мне, так он просто высокомерен, чтобы снизойти до обычных людей, — высказала свое мнение Кетрин, скривив лицо, так же поглядывая в его сторону.

Ее глаза были полны презрения к парню. Объяснить причину ее ненавистного поведения, я не могла. По-видимому, она тоже, раз не могла подкрепить свои ответы ни одним логичным объяснением, кроме сплетен людей, живших в этом городе, о семье Марко. И это мне было совершенно не по душе.

Странное стечение обстоятельств? Или почему он пришел в школу Маунтан Брук именно в это время? Сейчас середина года. И даже не начало семестра. Сегодня просто день.

— Если вся семья Марко считает, что общение хуже затворничества, тем самым заставляя видеть скупость их поведения, то можно предположить, что эти люди обладают специфическим умом,  — попыталась я дать логическое объяснение происходящему.

 — Например, слишком одаренные или наоборот умственно отсталые? — сообразила подруга. – Потому что он точно «особенный», — сделала намеренную паузу Виктория, совершенно не смотря в сторону парня, о котором говорила. — Хотя, должна признать, он хорош собой. – И только теперь моя подружка уставилась на Николоса своими светло-серыми глазками.

Девчонки захихикали. Меня же напротив, словно пронзило изнутри, ощущая всю неловкость ситуации. Огорчало то, что девочки даже не старались понять, отчего Николос такой замкнутый и несчастный.

— Хватит вам! Мы его еще совсем не знаем, — приказным тоном потребовала я, не понимая, откуда у подруг взялась жестокость к человеку, с которым они отроду не общались.

— У тебя как раз есть шанс с ним поболтать, — язвительно заметила Кетрин, рассматривая маникюр на руках.

Пропустив колкость мимо ушей, я продолжила обрушивать на себя каскады вопросов, все так же поглядывая в сторону новичка. Зачем же он сел рядом? Почему столь тщательно проигнорировал общение со мной? Мой бывший сосед по парте, Пол Стайл, сейчас лежит в больнице, и место действительно пустовало. Но с чего он взял, что оно свободно? В классе полно других мест, а ему понадобилось именно мое. Из-за того, что город был маленьким, наши классы едва набирали по десять человек, в то время как помещения были рассчитаны минимум на двадцать студентов. Множество подобных вопросов и размышлений проскальзывало в голове, но ответ придется искать на том самом месте, где сидит Николос Марко.

— Почему растрепанная? — указывая на мои волосы, переменила тему Кет, сделав слишком озабоченный вид по поводу моей внешности и совершенного отсутствия косметики. Ее глаза прищурились, словно она делала мне замечание.

— Проспала, — огрызнулась я, но потом  добавила, оправдываясь: — Пулей вылетела из дома. Зато ты как всегда на высоте!

Делая комплимент подруге, я противоречила себе, а все потому, что сегодня мне было глубоко наплевать на мою внешность, впрочем, на косметические шедевры подруг тоже.

Думаю, стоит дать краткое описание подруг, чтобы читатель имел представление о каждой из них, включая меня.

Кетрин Лабуш — брюнетка с большими глубоко посаженными в густых ресницах зелеными глазами и длинными волосами; высокая, с обворожительной улыбкой — дитя моды и поклонница магазинов брендовой одежды. Шопинг и салоны красоты поглотили девушку целиком. И вышесказанное занимает почти все ее свободное время после школы, кроме, конечно, вечеров, которые она тратила то на нас, то на парней. Школьное платье не вписывалось в ее гардероб. Поэтому она отроду не знала, что такое форма.

Виктория Лайнус — милая девочка среднего роста со стрижкой каре и густо выстриженной челкой; более плотной комплекции, чем Кетрин или я, но это абсолютно ее не портило; в ее ямочки на щечках невозможно не влюбиться, а особенно в сочетании с роскошной улыбкой. К тому же она была очень доброй и смешливой, умела поднимать настроение.

И, конечно же, тройку брюнеток замыкала я. Я, с немного подкрученными средней длины локонами, высокая, стройная, прилежная, не считая сегодняшнего дня. Впрочем, что касается учебы, то среди троих я была лучшей. Кетрин с ее недалеким развитием, часто делала опрометчивые поступки и говорила много ерунды. Виктория же, наоборот, обладала всем тем, что не дано было Кетрин.  Мое мнение всегда шло в разрез с высказываниями девочек, но это нисколько не мешало нашей дружбе. Вместе мы с самого детства, знали друг друга вдоль и поперек, как мне казалось.

Прозвенел звонок. Я улыбнулась подругам еще раз и пошла на свое место. Покосившись на своего соседа и поймав его взгляд, я села рядом. Николос закрыл книгу и открыл тетрадь. Листая страницы, он пытался отыскать свободное место, но четно признаться, тетрадь была исписана, отчего вывод напросился сам: он точно учился в какой-то специальной школе, потому что я совершенно не понимала уравнений с интегралами, по крайней мере, мы еще не дошли до такого рода сложностей по математике.

— О, да! — тихо сказала я с большим возмущением, а про себя додумала: «Куда нам до тебя».  Он явно не был обделен умом, скорее, слишком грамотным.

Марко пристально смотрел в конспекты, как будто брал производные в уме, и, по всей вероятности, так оно и было. К тому же он очень мало писал и лишних записей не делал. Калькулятором он тоже не пользовался, но к моему удивлению наши ответы всегда совпадали. Для него, как мне показалось, учеба — все относительно просто. Понятно, почему наша маленькая школа не подходила парню с феноменальными математическими способностями. Ближе к концу урока в его таланте не осталось никаких сомнений.

— Гений, — сказала я девчонкам, повернув голову в их сторону. Обе прикрыли рты руками, стараясь сдержать смех.

Пару минут я колебалась, заговорить ли со странным парнем снова. Человек, похожий на нас внешне, но совершенно иной внутри. Это вызывало восхищение. Обиду смыло, как струей воды. Я пыталась разглядеть его лицо, но в поле зрения попадал только профиль. Рука его плавно скользила по тетради, выводя каллиграфические цифры, а пальчики грациозно помогали писать. Даже подчерк идеальный. Из-под длинных рукавов дорогого пиджака выглядывала смуглая кожа рук. Бархатный свет, врывающийся сквозь оконные проемы, играл лучами на его лице. Опомнившись, я, наконец, решила действовать.

— Тебя зовут Николос? — повернувшись в его сторону, задала вопрос более уверенно я. Внутренним чутьем знала наперед, что он не ответит. Сама не понимаю, зачем стараюсь его разговорить? Поэтому просто начала буровить взглядом свою тетрадь, и если бы было возможно, то листы были бы все в дырках, как швейцарский сыр. А нужно ли мне его расположение? Зачем я так стараюсь? Наверное, захотелось побыть немного клоуном.

Он кивнул головой, что, вероятно, означало «да», не поворачиваясь в мою сторону. То ли он немой, то ли такой запуганный, я не могла распознать. Мне хотелось заглянуть в его ледяные глаза, похоже, полные страданий и увидеть необыкновенно красивое лицо целиком. Но парень сидел как мраморная статуя, не двигаясь. В борьбе с этими желаниями, я лишь навлекла на себя огромный и непомерный интерес к Николосу.

Я делала вид, что решаю уравнение, но на самом деле мыслями была далеко от математики. В итоге не заметила, как стержень моей ручки давно перестал писать. И, конечно же, Николос заметил невидимую писанину в моей тетради, отреагировав короткой ухмылкой. Зажимая лицо руками, я пыталась спрятать щеки, которые становились пунцовыми. Такой идиоткой я себя еще никогда не ощущала, и внутренне поежилась от конфуза.  

— Возьми, — нарушил скорбное молчание парень, протягивая мне ручку.

Отважно пытаясь улыбнуться, я подняла глаза и убрала ладони со щек. Николос посмотрел на меня искрящимися глазами, тоски в них будто бы и вовсе не было. Я услышала его. Он умеет говорить. Не немой. И я как дурочка с блаженным лицом смотрю на этого странного парня. Хотя из-за чуть слышного шепота, нотки его голоса не осели у меня на слуху. Я, замерев, смотрела на подлинные красивые черты лица: кожа светилась кристалликами сапфиров, а едва заметная улыбка, соскользнувшая с его губ, оголила белые, как мрамор зубы. Мне даже показалось, что я попала под его гипноз, поскольку не могла отвести взгляд от этого прелестного лица. Зачем же я на него так уставилась? Если бы я не сидела, то ноги подкосились бы. Со мной точно было что-то не так.

Голос мистера Брода, преподавателя математики, прозвучал как гонг в ушах. Очнувшись от чар, я не сразу поняла, к кому он обращается. Даже дернулась.

— Мисс Лабуш, прекратите болтать! Уроки — не время для пересудов, — отчетливо расслышала я грозный, предупреждающий голос мистера Брода.

Кет густо покраснела, отводя лицо в сторону.

Мой взгляд вернулся к Марко, который застыл в позе оловянного солдатика, только сидящего, глядя в одну точку. Ручка лежала на моей тетради. Николос же продолжал писать конспекты, но уже другим стержнем.

— Спасибо, — пропела я слабым голосом, незнакомым для меня. И вот опять я сама не своя. Магия какая-то!

Ни взгляда, ни ответа не последовало. Странностей в нем хоть отбавляй, как и очарования. Я, как заколдованная, поглядывала в его сторону, пытаясь увидеть открывшегося и, наконец, настоящего, нового Николоса, но того парня, который пару секунд назад предстал предо мной, уже не было. На его месте сидел все тот же тихий мальчик с грустными глазами.

 К сожалению, это был единственный диалог с ним за целый день. Как я не пыталась завести беседу, парень не имел желания ее поддерживать. С ледяным безразличием он иногда поглядывал на меня. В промежутках между уроками Николос сидел в своей машине, читая перед началом нового урока художественную литературу. Насколько я смогла рассмотреть, это была книга о кровопийцах – «Интервью с вампиром». Жанр, от которого у меня мурашки бегали по коже, потому что я отдавала свое предпочтение новеллам и романам.

Школьные часы закончились тогда, когда у меня появилось ощущение, что я куда-то провалилась: дыра, бездна, яма — все одинаково, когда на душе камнем висит груз обиды. Со звонком я выбежала из класса. Девочки помчались следом.   

— Куда ты так спешишь? — окликнула меня запыхавшаяся подруга, догоняя.

Я остановилась, будто налетела на невидимую стену. Натянутая улыбка и теплое чувство самодовольства, которое я изобразила на лице, помогли мне сохранить только что испытанные чувства в секрете. Я повернулась лицом к подругам и извинилась жестами.

— Мне с Эриком встречаться, а на голове черт знает что, – подчеркнула я, подозревая, что это самый весомый довод в свое оправдание.

Вики напрягла уголки губ, стараясь изобразить сожаление. Кет звонко засмеялась.

— Пойдем, мы тебе поможем, — предложили обе подруги в один голос, подхватывая меня под руки.

Пару штрихов косметики, накрашенные губы и расчесанные волосы, подобранные в хвост, и я стала похожа на леди. Посмотрев в зеркало, я застыла нос к носу со своим озабоченным отражением в зеркале, и нанесла блеск поверх губной помады. Вздохнула и направилась в зону выхода из школы. Около галереи мы распрощались с девочками, каждая пошла своим путем.

Возле колонны меня ждал Эрик Мур — мой парень. Чмокнув его в щеку, я расплылась в улыбке.

— Ты сегодня припозднилась, — натянуто подметил Эр.

— С девчонками заговорилась, — мгновенно выдала я ответ и неопределенно мотнула головой.

Эрик был старше меня на год и учился в выпускном классе. Красивый парень. Ничего не скажешь! Девчонки нашей школы бегали за ним, но Эр непоколебим и к тому же однолюб. Что касается внешности, то я не замечала в ней недостатков, и в моих глазах он был совершенством. Всегда ухоженный, разодетый — привычки Кет. Эти интересы позволили бы им довольно весело проводили время друг с другом, но мысли об этом я гнала прочь. Итак, продолжим: русые волосы — его гордость; уложены, вытянуты или просто свисают — гель всегда присутствовала на волосах. Впрочем, я воспринимала его таким, какой он есть. Его глаза, как бездонные голубые озера. Засмотришься, утонешь в них навечно. Так говорили Вики и Кет. Улыбка озаряла лицо, оголяя белые зубки. Высокий, статный, атлетического телосложения, он напоминал Аполлона. Частое посещение тренажерного зала придавало телу грациозность.  

Только весь его лоск не возымел для меня такого значения, какое находили в нем многие девушки Маунтан Брук. Наверное, я настолько привыкла к мысли «мы вместе», что считала наши отношения обычными. Эр замечательный, но пылкости в нашей любви не ощущалось. Все катилось по прямой дорожке. Его чрезмерное желание сделать все в этом мире правильно и последовательно не давали совершать опрометчивые поступки и мелкие безрассудства, чего так не хватало моей бушующей энергетике. Остывшая любовь не давала больше искры, как происходило при первых встречах, когда мы ходили друг с другом за руку, не расставаясь ни на минуту. С тех пор миновало четыре года. Невзирая на спокойствие в отношениях, я любила его по-своему. Его энтузиазму не было предела, что касалось времени провождения со мной и встреч после уроков; каждое свидание казалось первым и запоминающимся. Я же в свою очередь одаривала его своей нежностью и заботой, которую он на самом деле заслуживал. Мне казалось, что в идеале, так и должно быть.

Легкой поступью я поднялась на цыпочки и обвила руки вокруг его шеи. Свежее дыхание Эрика скользнуло по лицу, а его нежная бархатистая кожа соприкоснулась с моей щекой. Чудесный голос Эрика ласкал мой слух:

— Я соскучился. Будто вечность тебя не видел.

Окутанный любовью Эр крепко прижался ко мне, отчего я опустила голову на его мускулистую грудь. Я ощущала тепло его кожи, чувствовала ритм его бушующего, словно ураган, сердца. А заглянув в глаза парня, увидела в них любовь — такую чистую, искреннюю. Как я могла оставаться к нему равнодушной?

Немного разжимая объятия, я ласково заглянула в глаза Эрика, запустила руку в волосы, затем поцеловала, и время в этом мире остановилось. Для него. И для меня тоже.

Приоткрыв глаза от небольшого головокружения, я заметила Николоса, проходившего мимо. Его шаги, как барабаны, отстукивали ритм в ушах. Взгляд Марко был озлобленным, зрачки блестели, как два черных бриллианта. Такие глаза не могут быть пустыми и безжизненными. Сердце сжалось, а чрезмерное сочувствие ударило хлыстом, и я тут же простила ему злой взгляд.

Парень скрылся за колонной и пропал из поля моего зрения, но глазами я все еще пыталась отыскать его. Все внутри будто перевернулось. Это, черт возьми, те самые ощущения, которых мне так не хватало. Ведь моя душа не трепетала уже много лет. И вот только что я испытала необыкновенное чувство, будоражащее кровь. 

Поцелуй прервался также неожиданно, как и начался. Глаза Эрика забегали, пытаясь разыскать ответ на моем лице.

— Что с тобой, Беки? — спросил он заботливо, всем своим видом изображая интерес.  

     В сердце блуждало столько противоречивых чувств, а так как я была увлечена своими ощущениями, то не расслышала, что спросил Эрик.

 — Что с тобой? — переспросил он снова уже более рассерженным и требовательным тоном, явно сомневаясь, что я нахожусь сейчас на планете Земля.

     Все клеточки головного мозга работали, чтобы найти ответ, но я так и не смогла его сформулировать. Первое, что мне пришло на ум:

— Просто от твоего поцелуя меня бросило в дрожь, и закружилась голова.

— Это хорошо? — трогательно спросил Эрик со всей нежностью, которая в нем жила.

— Это чудесно! — театральной репликой ответила я, дабы не выдать своих истинных ощущений в данной ситуации.

Внутри меня что-то пылало, и я до сих пор не могла прийти в себя. Душа рвется на части, а я ничего не могу сделать, лишь стоять и врать парню, который меньше всего это заслуживает. И это подлость с моей стороны.

Сейчас я уже не понимала, то ли это из-за Николоса, то ли потому что солгала Эрику, то ли из-за невидимого собеседника, но знала наверняка: мне нужно скорее от всех скрыться, чтобы никто не заметил моего неадекватного состояния.

Я отвела взгляд в сторону, прожигая глазами окно. Деревья, трава, кусты заняли все мое внимание и отвлекли от мыслей, преследовавших меня.

— Посидим в кафе? — предложил мой спутник, призывая посмотреть на него. Конечно, в душе он надеялся, что я с большим удовольствием соглашусь, и мы будем мило ворковать друг с другом. Все мое «я» просило не ходить, пятилось назад, умоляло мою душу оставить в покое, зато холодный разум  требовал сказать «да». Я заглянула в карие глаза Эрика — и разум одержал верх, как в принципе было всегда.

 — Конечно, —  согласилась я. Вот только улыбка получилась какой-то вымученной.

Я взяла Эрика за руку, после чего мы направились в кафе напротив школы. В таком возбужденном состоянии, в котором я сейчас пребывала, мне было не до еды. Да и мысли были заняты различными отговорками. Требовалось срочно найти логическое объяснение тому, почему мне нужно попасть домой, и правильно объяснить это Эрику. Устала, помощь матери. Срочное дело. Все не то. Мысли бросало из крайности в крайность,  и порой я не поспевала за ними. Плохое самочувствие. Нет. Отравление. О — это именно то, во что Эр поверит.

Напрягаться особенно не пришлось. Я прижала ладони к вискам и попыталась сосредоточиться.

— Ты здорова? — поинтересовался Эрик.

Я ощутила укол совести и стала нервно покусывать нижнюю губу. Будто проглотила язык, я не могла произнести ни слова. Кровь ударила в голову и превратилась в лаву, выжигая мозг дотла. Ноги подкосились, но я смогла собрать всю волю в кулак.

— Голова разрывается от дикой боли, — прошептала я, чувствуя, что совесть мне еще задаст жару. — Возможно, отравление, — наигранно предположила я. — Смотрю на еду, и меня начинает мутить, — поставила я точку на своем состоянии.

Эрик потрогал мой лоб — он действительно горел. Даже тело против Эрика. Поддается каждому моему капризу. Плохо так думать, но по-другому я не могла. Скорее всего, я просто перенервничала. Много думала, а может так хотела, чтобы он поверил. Желание сбылось. В итоге все обернулось в мою пользу. И только лишь чувство стыда разъедало изнутри.

— Не хотела тебя расстраивать, — подчеркнула я, стараясь говорить более уверенно. — Я…

— Я отвезу тебя домой, — перебил меня Эр, делая свой голос спокойным и звучным.

— Ладно, – опустила я глаза, стараясь не смотреть в лицо парню. Вот это был истинный стыд.

Спорить было бесполезно, поэтому я села без колебаний в машину и пристегнула ремень безопасности.

Внутри бушевал зверь. Он ругал меня, пинал, раздирал. Лицо периодами заливалось красной краской, а в остальное время становилось белое как стена.

Машина остановилась возле дома, и Эр заботливо открыл дверь. Безжалостный зверь опять укусил за душу. «Мерседес» будто содрогнулся, однако, я знала, что на самом деле тряхнуло меня.

— Позвони мне сегодня, — попросил парень. И так на меня смотрел. — Просто позвони.

Я открыла рот, чтобы возразить, и онемела. Вздохнула, но глаз не подняла. Мысли невольно разбегались под пристальным взглядом Эрика. Я напряглась и с ледяным голосом выдавила:

— Как только мне станет легче, я сразу тебя наберу.

Он чмокнул меня в щеку и еще раз взглянул. Уголки его губ слегка приподнялись и от знакомого дыхания еще больше начало трясти. Помахав рукой на прощание, я скрылась за дверью. И скорее от совести, чем от Эрика.