Убитая мыслью, что меня сейчас отсюда продадут, я сложила щетки и тряпки в коробку, послушно отмыла руки и попросила Светика закончить с комнатой. Затем уныло пошла к входу в бетонные переходы, оставив все свои книги. Если меня продадут, я больше ничего не хочу: ни читать, ни знать, ни видеть, ни жить.
Волоча ноги, медленно приблизилась к переходу. Переполненная радостью и новизной жизни я почти позабыла привычное ощущение ужасной слабости, с которым жила последний год.
За высоким сетчатым забором меня ждал Корбан, помощник господина, руководящий местной армией упырей. Я вышла к нему за ограду, замок защелкнулся.
Высокий темноволосый упырь в длинном плаще, откинутом шлеме, с большим оружием на плече неожиданно мягко подхватил меня под руку.
— Засыпаешь? — насмешливо спросил он. Опустив голову, я только горестно покачала головой.
— Тебя понести?
Что за упыри здесь странные…
Я с усилием улыбнулась и помахала головой, вежливо отказываясь. Но он все-таки подхватил меня и быстро понес к выходу. А мне было все равно. Я уже даже не боялась будущего. Зря тогда не поверила женщине беглянке из грузовика, действительно наступает момент, когда нет сил бояться, нет сил жить, нет сил бороться с трудностями.
Корбан поднес меня к огромной машине на странных колесах покрытых железом и открыл дверь. Внутри было просторно, позади свободно сидело пятеро: два упыря охранника в плащах как у Корбана и трое тех самых молодчиков с фермы.
— Что с ней? — обеспокоенно спросил хозяин.
— Пришлось поторопить, — сообщил он, усаживая меня на сиденье. Впереди кроме водителя сидели только хозяин, Корбан и я.
— Не боишься? — весело поинтересовался господин. Я равнодушно качнула головой и отвернулась к прозрачному окну, в надежде, что на этот раз все быстро кончится.
Корбан сунул мне в руку что-то теплое. Я развернула — кусок пирога, Милана позаботилась. Но еда не лезла в горло. Благодарно улыбнулась и вернула угощение. Хозяин сурово посмотрел на меня, но ругаться не стал.
Ну вот, прошел какой-то месяц, а я незаметно стала рассуждать как Милана. Поругает или нет. Но это куда приятней думать: убьют или обойдется.
Печально улыбнувшись своим мыслям, я огляделась. Позади, толкая друг друга и посмеиваясь, шумно жевали пироги те парни, поездка казалась им интересной, они предвкушали приключение и интересное изменение жизни, но как по мне были настроены чересчур оптимистично.
Я впервые наблюдала за открывающимися пейзажами, — так как это не наглухо закрытый грузовик для перевозки скота, а машина с небольшими, но стеклами, — и настолько увлеклась этим зрелищем, что предстоящая продажа на другую ферму, совсем выпала из головы.
Мы долго ехали по лесу. Машина рычала и переваливалась с боку набок, перебираясь через сваленные бревна и особенно крупные ямы. По сигналу господина Корбан раздал охранникам пакеты с кровью, видимо опасаясь волнений персонала из-за близости людей. Однако себе пакет хозяин не взял, тихим голосом указывая водителю куда ехать. Миновав лес, машина выехала на открытое пространство.
Корбан откинул люк, выбрался наверх и настороженно огляделся.
— Кнут, будь осторожен, раз в лесу не напали, в поле точно добычу не упустят.
Высокий блондин, который вел машину, в ответ сухо кивнул.
Корбан слез, повернулся к хозяину и тихо сказал:
— Говорят, у них появился лидер, под его руководством они где-то добыли взрывчатку… Теперь нападают не только на частный транспорт, но и на вооруженные караваны.
— Это плохо, если транспортер подорвут, полдня провозимся с гусеницами, — проворчал Кнут, медленно объезжая овраг.
Хозяин проигнорировал водителя, уточнив у помощника:
— Откуда подобные вести? Новые охранники принесли?
Корбан кивнул.
Главный упырь с сарказмом продолжил:
— Взрывчатка? У лидера диких?! Слабо верится… Скорее всего, сюда повадился кто-то из элиты. Заодно легенду придумали. И ведь в этот бред верят!
Слушая его, поразилась безмятежности его тона, но Корбан и водитель отреагировали очень спокойно, явно соглашаясь с господином. Так что, я тоже решила, что волноваться не стоит.
Несмотря на все опасения, открытую местность мы преодолели спокойно.
Новизна впечатлений стерлась, вокруг все было уныло и однообразно: пожелтевшие холмы, пожухлая трава и голые кусты, сколько видно глазу — тоскливо и однообразно.
Я начала засыпать. Машина изнутри не прогревалась, Корбан достал из рюкзака плащи и дал мне и хозяину, они с охранниками были уже в них. На парнях с фермы были толстые куртки с меховой подкладкой, собственного производства.
Укрывшись плащом, окончательно уснула. Корбан выставлял руку, чтобы на особенно крутых кочках моя голова не билась о стальной каркас двери, так что я просыпалась, стукаясь о его ладонь. Я хотела поблагодарить, но так и не поймала его взгляда. Он защищал меня механически, словно это нормально, а мне от подобной заботы было не по себе.
К вечеру мы подъехали к высокому забору из цельных листов железа. У входа стояла охрана, которая по приказу своего хозяина при нашем приближении распахнула ворота, и едва мы въехали, тотчас же закрыла их.
Господин обернулся к нам и тихо сказал:
— Вот здесь и посмотрите, как живут другие люди. И это самый лучший хозяин из тех, кого я знаю.
Парни с фермы довольно заулыбались, а я съежилась от этих слов, что-то в тоне хозяина показалось мне до чрезвычайности пугающим.
Мы проехали немного и остановились посредине круглой площадки. Рядом с ней находился высокий трехэтажный дом, выкрашенный в ярко-белый цвет. Внизу у входа при нашем появлении выстроилась и осталась стоять вооруженная охрана в серых костюмах.
На дорожке, ведущей к длинному, но невысокому дому, подметали высохшую листву слуги — сплошь упыри.
Ближе всех сидела к двери я, но когда она открылась, я на миг замешкалась, соображая как спуститься с такой высоты. Хозяин, раздраженный непонятной задержкой, подхватил меня и спрыгнул вниз, не успела я ахнуть. Корбан следом подал мне упавший плащ.
Хозяин, который решил завязать его на мне, склонился и, укрыв мою голову капюшоном, сказал:
— Запомни, ты не человек. Поняла?
А кто? Потрясенно на него взглянув, нервно кивнула. Он улыбнулся и уверено двинулся к дому.
Так что же? Он не будет продавать меня? Я здесь просто за компанию?
О… Это было бы замечательно!
Опасаясь заранее сильно радоваться, робко пошла следом. Корбан склонившись ко мне, ему это было куда труднее, чем остальным, шепнул:
— Иди уверенней, не то пристанут и заставят его продать и тебя… — Я в ужасе взглянула ему в глаза, но он не шутил.
— Хорошо. — Я расправила плечи и подняла голову.
— Так гораздо лучше, — в его голосе проскользнула смешинка. Я медленно втянула воздух и поспешно отвернулась. Жутко, когда над тобой смеются упыри.
Так как никого кроме хозяина в дом не пригласили. Корбан и двое из его упырей остались охранять тех парней с фермы, а я неожиданно получилась третьим охранником, ведь в комбинезоне и плаще, как у хозяина и начальника охраны, выглядела кровопивцем.
Вокруг бродили слуги-упыри, поглядывающие на людей нехорошими, голодными взглядами. Так что наши весельчаки очень скоро перестали ухмыляться, видимо почувствовав, что значит жить в окружении хищников, без защиты в виде трехметрового бетонного забора, как это было на Стронтавской ферме. Начало смеркаться. Я очень устала, но все стояли, и мне пришлось делать спокойный и равнодушный вид, подражая остальным.
Наконец из дома вышли хозяева, наш и местный, высокий пожилой мужчина с венчиком редких волос вокруг залысины. Запахнув длинный плащ цвета топленого молока, он вальяжно подошел к нашим парням, внимательно их рассматривая. Следом подошел наш хозяин.
— Великолепный товар! Всегда поражался, как это вам удается их так откормить! Я из сил выбиваюсь, пытаясь их накормить, напоить, но и близко не получаю такого результата. Не научите, как вы добиваетесь этого?
— Владеющий информацией всего мира спрашивает о чем-то обыкновенного фермера? Что я могу вам рассказать, что не знаете вы сами? Гуляют, едят, двигаются…
— В этом гуляют? — местный, прищурившись, внимательно осмотрел теплые меховые костюмы рабов.
— Да, сами шьют, сами гуляют, сами убирают, — рассмеялся наш, кивнув в сторону работающих упырей. Мне почему-то казалось, что он старается показаться этому хозяину глупее и мельче, чем есть на самом деле.
Но ведь товар привез он. Я уверена, продать человека раз плюнуть. Тем более, троих сильных здоровых мужчин. Тогда зачем он так принижается?
— Пойдем, покажу, какие они у меня, — гордо закончил местный упырь, величественно прошествовав по чисто выметенной дорожке к длинному, низкому и давно некрашеному дому.
Все двинулись за ним.
Упырь охранник опередил хозяина и распахнул дверь в тот дом. В нос ударил запах давно немытых тел и чего-то еще вообще отвратительного.
— Купаю раз в месяц, — брезгливо заметил хозяин этого загона. Я вздохнула. Что это для нескольких сотен человек загнанных в небольшое помещение?
С отвращением рассматривая ряды до боли знакомых узких многоэтажных спальных мест, с бледными лежащими на них людьми, которые были не в состоянии подняться, я вспомнила как сама жила так всю сознательную жизнь. С нас кровь не брали, но в остальном все было также. Здесь хоть тепло. По некоторым койкам ползали дети — бледные несчастные существа с потухшими взглядами.
— Ну как вам? Нравится? — с этим вопросом он обратился ко мне. Я видела, как на миг напряженно сжались губы нашего хозяина. Боится, что скажу что-то не то…
Взвешивая каждое слова, я медленно отозвалась:
— Хорошо им у вас. Тепло, дети с матерями. Думаю, дела у вас идут отлично, — собрала я все отмеченные плюсы.
— О, это девушка, я думал парень… Спасибо, я знал, что вы оцените, — довольным тоном ответил он.
Наш хозяин заметно расслабился. Корбан, который все это время незаметно поддерживал меня под спину рукой, удовлетворенно подмигнул.
— Еще они у меня ежедневно делают зарядку, чтобы товар получался качественным — рабам надо много двигаться. Мы ежедневно выводим их на улицу и заставляем полчаса ходить. После вновь загоняем в тепло, где держим до следующего выхода.
Слушая упыря, я совсем позабыла о лентяях, мечтающих жить на другой ферме. Тот, с редкими волосами, что был постарше и понаглее, стоял перед новым домом просто с кислой физиономией. Двое молодых выросших на Стронтавской ферме вдруг пали ниц перед нашим хозяином. Я удивленно повернулась в их сторону… За все это время я ни разу не видела, чтобы на ферме кто-то вел себя столь подобострастно.
— Ну, как же? Мы же договорились? — насмешливо поинтересовался у них господин.
— Не продавай нас, хозяин… — с искрением ужасом простонали они.
Местный упырь с удивлением взглянул на нашего. Тот насмешливо посмотрел на раскаявшихся рабов и, отвернувшись, пояснил надменному старику:
— Для острастки… привыкли как сыр в масле, а тут положение «моих мальчиков» терять…
Тот мгновенно согласился, словно решив для себя какой-то вопрос:
— Я так и понял, что это ваши любимцы, больно холеные для простого скота.
Наш хозяин весело кивнул и нетерпеливым жестом велел им подняться:
— Да, они самые, любимцы, угу…
Мне показалось, что сами «любимцы» удивлены его словами не меньше меня. А старый упырь игриво продолжал:
— Я всегда утверждал и утверждаю, что хороший мальчик лучше самой лучшей девочки. — И кокетливо подмигнул нашим рабам. Те, отупело рассматривая господина, в любой момент были готовы вновь рухнуть ему в ноги.
Близко к сердцу принимая их потрясение, я искренне радовалась, что парни во время все поняли. А еще хозяин вдруг предстал передо мной в новом свете. Он пожалел их.
Зачем ему думать о них, зачем возить, тратить драгоценное топливо? Только для того, чтобы вразумить? Отправил бы доставкой и дело с концом, это куда дешевле, чем везти их на своей машине.
— Ну, так мы договорились? — подняв брови, поинтересовался старый упырь. — Я хочу кровь и молодого раба.
— Конечно. И подумайте насчет полной технической базы, тогда с меня годовое обеспечение провизией. Сами понимаете, это очень щедрое предложение. Увы, я долго хранить для вас припасы не смогу, много желающих.
— Я подумаю, но, надеюсь, вы понимаете, что для меня это огромный риск? Кто даст гарантию, что если я продам вам все, вы не станете этим торговать, составляя мне конкуренцию?
Наш хозяин молча покачал головой:
— Ладно, вы хорошо подумайте, только недолго.
Старик кивнул и что-то протянул нашему хозяину. Тот принял и коротко приказал Корбану:
— Несите!
Двое наших упырей охранников кинулись к машине, Корбан увел двух радостных рабов в машину. Я осталась раздумывать, что же такое важное приобрел наш хозяин.
Старый упырь, оглядев меня с сальной улыбкой, воодушевленно заявил:
— Все-таки они тогда очень погорячились с женщинами. Наверно Корбан с остальными счастлив, что у них есть она… Из новеньких?
Наш хозяин молча кивнул.
Не понимая, что он имел в виду, внимательно прислушиваясь к разговору, равнодушно смотрела в сторону машины. А старый упырь не унимался:
— А моим охранникам не повезло, я недавно думал, может пожертвовать одной девочкой ради мира и спокойствия среди охраны. Но потом решил, зачем? Девок сейчас полно вокруг бродит. Эстанскую ферму голытьба разорила, те, кто выжил, присоединились к ним. У них женщин полно, помнится, Кристиан Эстанский специализировался на расплоде молодняка… Эта девка тоже оттуда?
Я напряглась, но мой хозяин равнодушно ответил:
— Нет, привез из города в подарок Корбану, в их питомнике охранник бешенство подхватил. Всех девчонок заразили.
— А ты и рад подарку, да, Корбан? — гаденько рассмеялся старый упырь.
Корбан, который уже всех отвел и все доставил по приказу хозяина, подошел и обнял меня за плечи, насмешливо отвечая:
— Конечно. Еще как…
Объятия не были крепкими, он не стискивал мне кости, не принуждал, но мне на миг стало страшно. А вдруг они не шутят… но старый упырь смотрел на меня холодными глазами, которые не тронула улыбка, и я решительно обняла торс Корбана в ответ и равнодушно улыбнулась старому упырю.
— Ух ты, какая ласковая кошечка, — залопотал старик, наигранно умиляясь.
Наш хозяин, наконец, отвлек внимание на себя:
— Ганс, здесь все как оговорено: молодой мужчина и двадцать литров крови. Лучшей. Приберег именно для тебя. Мой совет, оставь ее себе, не продавай.
Старый упырь с плешивой головой довольно кивнул, видимо понимая, о чем речь.
Я тоже знала, о чем речь. Вот только ничего особенного в крови не было, хозяин даже не знал, кто ее сдавал, так как в эту коробку попало все, что лежало сверху медицинского стола. Ключи, врученные неделю назад Миланой, открывали все погреба. И именно мне пришлось таскаться туда, чтобы сложить эти пакеты с кровью в пластиковый короб для перевозки.
Наш хозяин, указывая на что-то, только что извлеченное из машины, продолжал:
— А здесь угощение для твоих человечков, я знаю, как ты любишь побаловать их вкусненьким.
Непривычное сюсюканье хозяина удивляло, но тут я заметила у ворот длинного дома с десяток ящиков яблок. Это были остатки, которые вчера мальчишки собирали по всему саду. Милана еще жаловалась, что все уже засолено, сварено, засушено и спрятано по погребам, так что эти девать некуда.
— Люблю я ваши визиты, Георг, и побеседовать приятно и гостинцев как в детстве получить.
По-моему, этот упырь уже переигрывает хуже нашего, но хоть узнала, как зовут Стронтавского господина, который как раз прощался:
— Я жду вас с ответным визитом, Ганс. И не забудьте о моем предложении…
Тот кивнул, жадно рассматривая пластиковый короб с кровяными запасами.
Мы прошли к машине. Я оглянулась и встретилась взглядом с тем парнем, которого мы оставляли. С него уже сняли теплую одежду и заводили в загон для людей. Горечь, написанная на его лице, вызвала в груди неподдельную боль.
Ну… зачем, почему так несправедливо. Я с горечью вздохнула, тут хозяин подхватил меня и подкинул в кабину:
— Не стоит жалеть его. Он выбрал это сам. — Я решила, что он высказывает это с неким злорадством, «не делаешь по моему, так на тебе, получай!». Однако Георг тут же пояснил свою мысль:
— Выросший на подобной ферме, с детства лишенный возможности двигаться, не принимает наши нравы, где надо работать целый день! Для него это очень большая нагрузка. Я первое время жалел его, нагружая самым легким трудом: принести воды новорожденным телятам или яблок козлятам, то, что у нас с радостью делают дети…
Я кивнула, сама все свободное время тискала коровьих и козьих малышей, угощая своим завтраком, пока никто не видел. Хозяин продолжал:
— Но и это он выполнял нехотя, заодно стал рассказывать нашим дурням, как хорошо на других фермах, где лежишь и ничего не делаешь…
«Дурни» тихо сопели позади, не вмешиваясь. Тогда он к ним обернулся:
— Так было дело?
Они угрюмо закивали.
— Теперь на той ферме он будет рассказывать, как его тут кормили… — буркнул один из них.
— И забудет сказать, как у нас надо работать, чтобы так есть… — закончил хозяин.
Тут Корбан сухо уточнил:
— Долго рассказывать не сможет, Ганс первым делом приказал отправить его в доилку.
— Неужто двадцать литров ему мало? — удивился хозяин.
— А может он кислинку не любит… — усмехнулся Корбан, и они рассмеялись.
Я поежилась и отвернулась. Да мы на ферме Георга живем куда лучше остальных, но все равно, они упыри… и никуда от этого не деться.
Ивета— Уходи скорее! Так будет правильно! — Выглядывая из-за угла в сторону ворвавшихся в подвал, шептал мне Лекка. — Укройся там, где говорила. А я их задержу… Лишь бы стену не снесли, тогда никто и ничего не успеет! — продолжал он, пытаясь убедить меня.Я хмуро смотрела на него. Его надо отсюда увести, смысл стрелять в толпу из одного карабина? Героем хочет стать посмертно? Так теперь с этим все «в порядке», изворачиваться не успеешь.— Их много, целая штурмовая группа, они хорошо вооружены, а ты один, только с карабином, без запаса патронов. Зачем эта бессмысленная смерть? Не глупи, Лекка! Пошли со мной пока есть время! Пока они в темноте рыскают по коридорам и комнатам. Здесь никто не выживет! Будешь ты воевать или нет. Соберем стариков и укроемся все вместе.— Здесь никто не выживет? Я знаю. Но так хоть умру как человек. Я не хочу сбежать, чтобы после жить как черв
Спустились вниз и открыли дверь. Здесь света не было, а после светлой ночи мне и вовсе казалось, что вокруг густая темнота.Через некоторое время глаза привыкли к полной темноте и в ней стали заметные наши едва понятные силуэты. Лекка взял меня за руку, с беспокойством взглянул мне в лицо.—Рука у тебя холодная как лед.— Я места себе не нахожу… не знаю почему. Вдруг стало так страшно!— А смысл силы тратить на волнение? — Он рассмеялся. — Хочешь, я побуду с тобой, когда все разъяснится?Отказываясь, я покачала головой. Если все разъяснится, помогать мне уже не надо.— Это же ты отвозил бойцов в Старый город? Значит, двое суток ты в пути и не хочешь спать?— Это мелочи, потом высплюсь, — небрежно отмахнувшись, отозвался Лекка.— Как говорила Марина, «Здоровьем нельзя заразить, а вот обратно — сколько угодно», ты просто не знаешь, что, если тако
ИветаДождь без остановки шел два дня, залив всю округу. Вот только никто этому не радовался. Тех, кому безумно нужен весенний дождь здесь уже не было, они плыли по морю в далекие края, а Георг сказал, что небольшие лужи в лесу никого из упырей не остановят.Я выполнила приказ, принесла запасы в капсулу безопасности, как называл эту комнату Георг. Захватила шкуру, подушки и теплые платки и оставила все там. Заодно запасла свечи и книги.Красотка, как и было приказано, больше из комнаты не появлялась, только по убывающим запасам еды в холодильной комнате, я могла догадаться, что она иногда выходит подкрепиться. Я стала приносить и оставлять там готовую еду, которую надо было только разогреть на кухне.Эти два дня я готовила, используя те знания, которым научила меня Милана, и ходила к старикам, чтобы помочь им по хозяйству. С нами остались три бабушки: Анка, Злата и Ивона и один старичок: Демир. Я помогала им со стиркой и убо
ИветаСегодня я была готова Георга расцеловать.После вчерашнего панически боялась мрачного уныния, скорби, и просто не представляла, что можно с этим делать! А Георг, проснувшись, безмятежно улыбался. Наверно выспался.Я искупалась и переоделась в новую рубашку и зеленый сарафан, которые мне перед отъездом вручила Светик.Она его придумала, сшила и сама украсила крупными деревянными бусинами, и очень хотела, чтобы у меня на память что-то осталось. Я вообще весьма разбогатела, так как почти все мои ученики мне что-то подарили. В моей спальне теперь кругом сидели вязаные лошадки, зайчики, котята и прочие шерстяные зверушки. Они занимали стол, стул и подоконник. Там же стояла пара деревянных изделий из разряда: «догадайся, что автор имел в виду».Я чуть не обидела Анджея, опрометчиво назвав его лошадку гусем. Потом пояснила, что буду звать его великолепного коня красиво: «Гордый Гусак&
ИветаГеорг закончил что-то писать, вложил записку в холщовый пакет размером с книгу. Подошел к шкафу и добавил в него какие-то тюбики и тяжелый мешочек. Потом повернулся ко мне и, завязав кончики на собранном пакете, сказал:— Ты готова? Поехали?— Да.Мы вышли из дома, обошли заросли орешника за кованой скамьей, и подошли к стене. Там был накрытый дерном черный вход, который вел за стену. Правда, сейчас он был раскрыт, раскопан и расширен для того, чтобы можно было провести крупное животное. Но в обычное время я никогда бы и не подумала, что тут что-то есть.Быстро миновав проход под стеной, внизу казавшийся комнатой в землянке, мы оказались в лесу. Рядом с выходом стоял маленький вездеход.— Садись.Я влезла внутрь и устроилась на переднем сидении, ожидая в нем увидеть знакомого водителя, не сразу вспомнив, что упыри в операции не учувствуют. Георг, дождавшись, пока
Я ушла, но вместо своей комнаты медленно пошла по дорожке к дому Марины.Мне хотелось ее поддержать… да и расставаться с ней не хотелось, за этот год она стала мне близкой, почти родной. Я полностью доверяла ей, а мне делать это очень сложно.— Привет, — я заглянула в ее домик, оглядывая опустевшую комнату в поисках людей.Дом изнутри было не узнать: пустые стены, почти полное отсутствие мебели, и вездесущих коробок и мешочков с травами на стенах. И посередине на длинной натертой воском до блеска лавке сидела Марина в длинном сером сарафане, и сосредоточенно что-то у себя в блокноте отмечала.— Две минуты… — Она вернулась к записям и, что-то у себя рисуя, затем тихо добавила. — Всех отсюда выставила, чтобы в тишине сосредоточится и ничего не забыть… но тебя хотела увидеть, потому просто немного подожди.Я кивнула и тихо присела рядом с ней.Мне нравилось ее общество. Я могла сколько угодно т