Маша опять очнулась в своей старой детской комнате, лежа на кровати. Оглянувшись, она поняла, что интерьер комнаты так и не изменился - те же обои в цветочек, тот же шкаф с наклейками динозавриков, стол для письма, и кресло в котором сидела маленькая Маша. На этот раз она играла в старую детскую игру - электроника. Взрослая Маша четко помнила волка, который ловил яйца по экрану. И даже детский миф о том, что если набрать один миллион очков, то экран старой советской электроники покажет детский мультик «Ну погоди!».
Рядом с увлеченной игрой девочкой, на подлокотнике старого раскладного кресла, лежал блокнот. Маше даже заглядывать туда не надо было, чтобы понять, что в нем нарисовано.
«Проклятый Аленький цветочек!» - со злость подумала она, и решительно встала с кровати, сидеть в этой комнате и смотреть на свою детскую копию, она не намерена.
Подойдя к двери, окрашенной темно-красной, ближе к оранжевому цвету, половой краской, Маша скривила
Михаил Юрьевич, просмотрев и прослушав видеонаблюдение в комнате Влада за сегодняшнюю ночь, внимательно посмотрел на своего подчинённого.- Кто еще знает об этой записи? – задал он вопрос мужчине, прищурив свой единственный глаз.- Кроме нас с вами Михаил Юрьевич, больше никто, - отчеканил мужчина, выпрямляясь по стойке смирно.Михаил почесал подбородок с отросшей щетиной и опять принялся изучать видеозапись. Но к выводу так и не пришел. Эта мышка была и права и неправа одновременно, говоря Маше о том, что все это были галлюцинации. Да, галлюцинации имели место быть, но вот то, что она сделала…. Хотя, с другой стороны он наконец-то понял, почему она так себя вела, когда он встретил ее много лет назад в Москве. Это очень многое объясняло, касаемо ее заявления о раздвоении личности.Однако дядя Миша в своей жизни видел слишком много разных людей. И по большей части ему встречались те, кто неплохо имитировал любые болезни, лишь бы уйти от наказа
Весь день для Маши прошел, как на иголках. Влад пропал по каким-то срочным делам, и был в недосягаемости, как и Михаил Юрьевич. Герман тоже, был только за обедом, сам зашел в комнату, и сказал Маше где Лисовский, и что с ним до вечера не будет связи, зато передал от него распоряжение, чтобы Машу приготовили к какому-то приему.Она еще от последнего не отошла, а он опять ее на какой-то прием тащит?Маше хотелось что-нибудь швырнуть в начальника службы безопасности, но она вовремя смогла остановить себя. Так как поняла, что это будет выглядеть немного по-детски. А она все-таки не ребенок, если конечно не считать ее второй личности…В итоге, ей пришлось смириться, и ждать встречи с Лисовским до вечера.После обеда появился уже знакомый ей стилист, он привез с собой косметолога, парикмахера, и консультанта по одежде. Они пришли прямо в комнату к Лисовскому, и устроили в ней салон красоты.Маша как раз сидела за своим ноутбуком в кресле у столика
АННОТАЦИЯ:Последняя книга серии "Я ненавижу тебя!"Маша и Влад, Лина и Герман, Михен и Геля. Чем же закончатся их сложные взаимоотношения? Все они совершили очень много ошибок. Каждый из героев в чем-то виноват. Друг перед другом или перед собственной совестью. Смогут ли они простить друг друга? А самое главное смогут ли они простить самих себя?Предупреждения: Осторожно! Сцены насилия и жестокости! Нецензурная лексика! Подавление личности, унижение, откровенные сцены секса, строго 18+Серия ЗАВЕРШЕНА!Эльвира ОсетинаЯ ненавижу тебя. Книга четвертая«Я подарю тебе цветок,Чтобы вернуть тебя…»ГЛАВА ПЕРВАЯАндрей завернул потерявшую сознание девушку в покрывало, сверху своей ноши положил папку с документами, что она оставила в коридоре, и понес
Петрович, потрепанный жизнью, бывший военный-отставник, а также негласный лидер в маленькой бригаде из трех человек, старался, как можно быстрее завершить внезапный калым. На горизонте уже маячили неплохие деньги. А деньги, это же в первую очередь - выпивка и отличный закусон. Его-то пенсию жена всю отбирает, вот и приходится хоть так зарабатывать, благо смог на кладбище с ребятами в свое время сдружиться. А то ведь неизвестно бы, как и выживал, с такой-то цербершей, как Степановна.В народе ведь как говорят: «Утром выпил, считай, день прожит не зря».Петрович же с утра еще не капли в рот не брал, а время уже почти обед. Не порядок! Хорошо, хоть калым подвернулся. Вовремя.Единственное, что его напрягало, так это клиент, нависающий над ними, хуже черных туч, которые этой осенью бесконечно кружили над Москвой. Очередной олигарх, с недовольной рожей, не пожелал дожидаться в машине, а стоял и смотрел, как он тут с мужиками батрачит. Петрович ненавидел э
Лина впервые поймала себя на мысли, что скучает и всерьез обижается на Германа. Настолько, что даже хочется самой позвонить и потребовать объяснений.Почему он про нее забыл? Почему его нет рядом?Удивительно, она и подумать не могла, что будет ждать его звонка, что будет вспоминать о его руках, губах, о его наглых и властных приказах, от которых она, как оказалось, сразу же готова была растекаться лужицей под его ногами.Целую неделю она от него ничего не слышала ни слова по телефону, ни буквы в СМС-сообщениях. С той самой ночи, где она помогала прийти в себя Маше, а потом почти уже днем Герман отвез ее домой. И все… он пропал.Сначала она просто завалилась спать ни о чем не думая, так как Герман отпросил ее на целые сутки с работы. А потом, когда вечером он ей не позвонил и не появился, даже вздохнула с облегчением, что ночью сможет еще отдохнуть, а завтра пойдет на работу.И на работе на следующий день Лина действительно чувствовала себя
Герман облажался по-крупному.Он и сам не понимал, какого хрена он так вспылил, и зачем выдал себя раньше времени, но то, что он услышал от Лисовского…. Это его пренебрежительное: «Разберешься потом с этим наследником как-нибудь, устроишь ему маленький несчастный случай, да и все» будто последняя капля, капнувшая в и так уже переполненный сосуд его терпения, и заставила этот самый сосуд не просто пролиться, а буквально взорваться.Неделя после пропажи Мировой выдалась очень напряженной. Поиски не давали положительных результатов. Герман впервые был поражен, что его обставили. Мало того, что старый гэбэшник придумал отвратительный план, и все это, практически, за спиной Германа, так теперь еще и Влад срывался на него, будто это он все затеял, а не его любимый дядюшка.Герман весь город в полон[1] взял, чтобы понять, куда могла пропасть Мирова, но следов как назло не было. Она будто исчезла. Провалилась в другое измерение, мать его! Ни одной гре
Михен угрюмо смотрел в чашку с латте, пристально изучая рисунок, виртуозно созданный для него мастером бариста. Это была влюбленная парочка, тянувшаяся друг к другу за поцелуем. Силуэт девушки даже приподнял одну ногу вверх, слегка согнув ее в колене. А над головами парочки расходились в разные стороны мелкие сердечки.Рядом плюхнулся на табуретку Лисовский, как всегда злой, и какой-то весь взмыленный.- Что это за романтическая херня? – уставившись в чашку друга, недовольно пробурчал он.Михен усмехнулся, Влад терпеть не мог все эти, как он выражался «сюси-пуси», и даже кофе пил только черный, да еще и без сахара, лишь бы мастер бариста, тоже не подсунул ему какой-нибудь очередной шедевр. Хотя, эти ребята, даже в пенке от кофе умудрялись, что-нибудь нарисовать.- Кофе черный, без сахара, и без всяких этих ваших рисуночков, - чуть ли не прорычал он на девушку, что с улыбкой подошла за заказом. – А то кофе даже нормально не да
Геля наивно полагала, что сможет справиться. Да, с болью ей почти удалось справиться. Почти… По ночам обычно было совсем хреново, а днем-то вроде нормально. И у нее даже получалось улыбаться дочери и терпеть этого лощеного ублюдка. Но она и не предполагала, насколько он изощренно будет издеваться над ней. К такому она точно не была готова. Этот гад поселился в ее комнате и целыми днями маячил перед глазами. Слава всем богам, что, хотя бы на время процедур по личной гигиене сваливал. Но потом-то возвращался!И ей приходится делать вид, что все хорошо. Днем она еще могла его выдерживать. Но по ночам… по ночам становилось особенно тяжко. Обычно именно ночью Геля позволяла себе поплакать, накрывшись подушкой, пожалеть себя от души. Но теперь… у нее даже ночью не оставалось на это время.Да, можно было дождаться, когда он уснет, когда его дыхание станет более глубоким, а потом тихонечко поскулить. Но она понимала, что он ведь мог и притворит