Я пряталась от Мэтта в его же собственном кабинете — и попутно наводила порядок в бумагах. За последнюю неделю носорогу явно стало лучше — и это выражалось в числе прочего и в том, что он начал на меня орать. Как правило, у этого ора были какие-то весомые причины, потому я смотрела на подобное сквозь пальцы — вернее сказать, «слушала сквозь беруши».В самый первый раз это случилось, когда я случайно уронила на него доску. Мы убирали в бывшей библиотеке — я, как более легкая и маневренная, забралась по стремянке чуть ли не под самый потолок, а Мэтт выполнял роль грубой физической си

Тернер стоял в дверях за моей спиной — то ли оказывал мне поддержку, то ли опасался, что я придушу эту милую женщину, и, когда она взялась за постель, выразил неудовольствие:— Не слишком ли вы перегибаете палку?— Прошу прощения, мистер Тернер. Это мои обязанности.Я только нервно дернула углом рта. Пусть её, светлый! Чем дольше она провозится тут — тем дольше не перейдет к другим пом

И я сорвалась, я сказала ему то, что он не должен был слышать. Дура. Надо было лепетать чушь про жажду получить прощение, быть полезной, да что угодно, но только не то, что думала на самом деле!Тернер в ту проклятую ночь кризиса пробрался мне в душу, засел там занозой, и пока я делала вид, что мне это совершенно не мешает, мерзкий осколок вошел еще глубже, да так глубоко, что, чтобы его вытащить, придется просто разворотить к чертям вообще все. Я по Эзре не рыдала так, как сейчас, надраивая желтое дерево в темных разводах. Я

Он не поверил. Он сначала просто не поверил — это настолько явно читалось на его лице, что мне даже на мгновение стало обидно — чем это я хуже какой-то там выдуманной Джессики?! — Ее казнили, — отрезал носорог, явно ожидая подробностей — и все еще не веря.— Да. Я собиралась инсценировать смерть, но так получилось даже лучше. Стелла Уиннифред никогда не была Джесси Тихий Омут, но очень хотела. Хотя бы так. Мэтт поднес руку к лицу, с силой потер глаза и подбородок. Он молчал, но у меня создав

Ласка смотрела на меня, почти не мигая и не двигаясь, что давало ощущение, будто она меня и впрямь слушает. А мне неожиданно понравилось рассуждать вслух.— Ладно, будем честны, я и сама о чем думала — непонятно. Тащить всяких носорогов в постель — это однозначно дурная затея, и нечего оправдывать ее аффектом и прочими «он первый начал», договорились? Почему? А потому, что, если бы я и правда полезла к нему в постель из соображений скорейшего спасения, это было бы одно. Цинично, конечно, но хладнокровно. А я ведь… ну нравится он мне, понимаешь? Нравится. Сам по себе, без всей этой темно-светлой-серо-буро-малиновой шелухи.