Я едва сдерживала смех, наблюдая, как облаченная в брюки и огромную папину рубашку Марго пальчиком сдвигает на носу экспроприированные для важного дела у Анны Васильевны очки и смотрит в монитор планшета. Рубашку пришлось завернуть и подвязать, потому что девочка спотыкалась о полы, но милее выглядело голое плечико, с которого эта рубашка упрямо сползала, даже галстук не помогал удерживать широкий ворот на месте! Я пыталась убедить подопечную, что моя рубашка ничуть не хуже, и в ней Марго не будет смотреться привидением, но девочка была неумолима.В кабинет Лаврентьева вошла Анна Васильевна: домоправительница с радостью включилась в игру, и у нее это получалось великолепно! Поставив поднос с какао на стол, женщина замерла в ожидании приказа и с абсолютно серьезным лицом спросила:— Что-нибудь еще, Лев Сергеевич?— Вы свободны, Анна Васильевна! — снова поправив упрямо сползающие очки, пробасила Марго. Посмотрела на меня. — Дорогая, не прис

Когда водитель остановился у дома Лаврентьева, Лев качнул головой и встрепенулся. Кажется, умудрился задремать. Зевнув, отпустил машину и медленно побрел к дому. Так вымотался за этот чудовищно длинный и насыщенный день, что с трудом передвигал ноги. А еще вчера он планировал провести его совершенно иначе: весело, со своими девочками.На лице Лаврентьева заиграла улыбка: своими девочками. Как же приятно думать о Любе как о своей. Одно это дает силы смириться с неудачей, которая его постигла. Улыбка растаяла. Увы, так тщательно расставленная ловушка не сработала. Либо противник Льву достался весьма хитрый, либо… Неужели все это лишь фата-моргана? Неужели Лаврентьев придумал происки тайного врага?Открыл дверь и прислушался. Время позднее, все уже спят. Даже Люба, которая наверняка ждала его для «игры». Ох, Лаврентьев бы и сам не против с ней поиграть. Особенно в семью, но…— Вы поздно.Голос раздался так неожиданно, что Лавр

Лаврентьев ощущал себя охотником, который вот-вот получит добычу. Он загнал няню в ловушку, прижал к стенке, потребовал сдаться и ожидал сладкой победы. Как же головокружительны мгновения до полного триумфа! Стоит Любе поцеловать его, он уже не остановится. Пойдет до конца, потому что тонкая грань условности разрушится, потому что девушка сама шагнет в его объятия, потому что все станет привычно… Все станет так, как Лев привык. Будет совершенно обычно.Секунды тянулись, шаги бегущей Маргариты приближались, Лев слегка наклонился, чтобы Любе не пришлось тянуться на носочках. Даже облизал губы от нетерпения, и няня вздрогнула. Посмотрела на него своими огромными голубыми глазами, в которых отражалось утреннее небо, и велела:— Закройте глаза.Лаврентьев не хотел подчиняться, он желал видеть каждый миг своего триумфа, но Маргарита вот-вот их догонит, и времени на исполнение желания у няни все меньше, поэтому он послушно опустил веки.И тут же усл

Когда Лев Сергеевич уехал, я еще минуту сидела, не в силах отвести взгляда от того места, где только что стояла его машина. В груди разливался холод, меня словно пихнули в болото, под ногами поползла почва, а накрывший туман скрывал возможное спасение.— Ну все, — прошептала я и поднялась. Посмотрела на подругу. — Ты не пострадала?— А? — Люся хлопала своими глазищами, а по щекам ее катились слезы. — Нет, но лучше бы пострадала! Я же только что… — Она зажмурилась и начала бить себя по губам. — Не понимаю, зачем я это сказала… Да что со мной?Я со вздохом поймала ее запястья и отвела руки.— Не делай себе хуже. — Попросила: — Посмотри на меня. В глазах не двоится? Не тошнит?— Какая разница? — всхлипнула она и, не глядя на меня, быстро заговорила: — Я же тебе жизнь сломала! Тебя точно прокляли… Да! Надо ехать к бабке. — Оглянулась на машину

Павел, конечно, опоздал. Я уже вызвал начальников всех отделов и, собрав их за большим столом в кабинете для совещаний, ознакомил с создавшимся положением.— Что же это? — проблеял Федор Петрович. — Теперь у нас один… акционер?— Вижу, что проблемы с рекламой у нас из-за слабоумия начальника отдела, — рыкнул Лев. — Вы ни слова не поняли из того, что я рассказал?— Федя, теперь совет акционеров ничего не решит голосованием, — терпеливо объяснил Владимир Олегович. — Последнее слово останется за тем, у кого преобладающий пакет акций. И теперь это не Лев Сергеевич. Так понятнее?— Более чем, — дернул за галстук Федор Петрович и просипел: — Это заговор акционеров! Надо было позволить им распустить маркетинговый отдел! Они мстят.Лев уволил бы паникера прямо сейчас… но теперь это может сделать лишь тот, кто обхитрил его и тихонько перекупил акции. Да так, что почти никт