Энья очнулась от боли в шее. Правая рука затекла, а голова, как говорил в свое время садовник в отцовском доме, нещадно трещала! Хотя, в такие дни нянюшка сетовала, что в праздник ему следовало меньше пить. А Энья удивлялась, что же это надобно выпить, чтобы голова трещала: она же не пустая, там внутри ничего не может издавать трескотню.
И Энья раздумывала, что, быть может, в ухо садовника каким-то образом влетели две галки и давай переговариваться о своем птичьем…
Девочка часто заморгала. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Малышка громко чихнула от удушливой пыли и запаха сушеной лаванды. В ответ на этот звук в темном углу что-то зашелестело.
Энья замерла, вглядываясь в тени, ползущие по стенам. Они играли с ней, дразнили странными пугающими фигурами, вызывая в воображении девочки разные ужасы. Энья вздрогнула и легонько похлопала себя по щечкам.
— Мяу! — раздался наконец-то звук и тени расступились, явив источник шума.
Обрадовавшись, чт
Энья глядела в небо над блестящей рекой и старалась не уснуть. Она даже подумывала спуститься, но внизу была темная вода, а с другой стороны — стена без единого выступа. Да и больно высоко… Сильный порыв ветра едва не сбил Энью с крыши, и она было подумала, что сейчас превратится в раздавленного туфлями сестры, земляного червячка. Но ее схватили за руку и прижали к чему-то горячему, мягкому и бьющемуся. Будто это что-то сейчас выпрыгнет, и бросится в пляс. — Энья, — прокаркал знакомый голос. Вынырнув из мягкого оперения, девочка увидела сверкающие синие глаза. Большой ворон обнимал ее своими крыльями, прижимая к груди. — Девон, ты меня нашел! — воскликнула она, гладя его перья и оседая на крышу. — Я знала… знала… — шептала девочка, почти теряя сознание от пережитого. Под руками она начала ощущать ткань плаща, перья исчезали, меняясь на привычную человеческую одежду, а длинные, как смоль, волосы разметались по плечам Девона. Он держал ее на рук
- Слыхали?! Говорят, у старой мельницы снова слышали крики банши, - переговаривались торговки на рынке попутно отпуская покупателям товары. Энья переминалась с ноги на ногу рядом с прилавком и любовалась большими сочными яблоками, заботливо уложенными в плетеные корзины. Девон стоял напротив, беседуя с каким-то мужчиной в черном костюме и шляпе. На длинному носу того были нацеплены круглые очки на цепочке, а подмышкой он держал стопку бумаг и перо. «Похож на преподавателя», - думала она, невольно прислушиваясь к разговору женщин. - Ох не к добру это, - качала одна головой, заворачивая сухофрукты в бумажный пакет. - Говорят, что в соседней деревне умерло двое человек. А за день до этого, ночью, соседи слышали плач и чьи-то завывания. Точно банши! Ведь именно она приходит к тем, чья душа вскоре уйдет на небеса. И до того соседям покойных стало страшно, что носу не казали за порог до самого рассвета! - Ох, да неужто это банши предрекла их смерть?
Энья за всю неделю до дня рождения Сюзет больше не впутывалась ни в какие приключения. Хотя они не единожды подкарауливали ее за верхушками деревьев, заманивая в звездную ночь еще раз станцевать в кругу фей. Призывно накатывали на берег волнами, а в их шуме девочка слышала пение русалок и так хотела спеть с ними, что приходилось закрывать окошко поплотнее, чтобы не слышать завлекающих голосов морских дев. Энья скучала по Аделе. Ей хотелось узнать, как там русалка, добралась ли она тогда до дома в сопровождении акулы? Энья знала, что зачастую ее любопытство не доводило до добра, и будь поблизости нянюшка, она бы отругала малышку как следует, и не посмотрела бы на ее аристократическое происхождение. О планах няни после отъезда к Девону девочка не знала. Энья получила объемный конверт с длинным письмом, в день перед праздником у Сюзет. В нем нянюшка написала о том, что с ней приключилось, когда она покинула дом ее отца и села на корабль. Добрая женщина уплыла в страну за морем
Среди изумрудных холмов, величественных гор и бирюзовых озер в богатом поместье жила маленькая девочка. С красивыми волосами цвета бронзы и большими зелеными, словно весенняя листва, глазами. Ее отец – барон Раунинг, был статен и хорош собой, истинный аристократ. Все при нем, да только не было ему дела до богатств, ведь сердце так страдало от тоски по покойной жене, подарившей ему дочь. Особенно тяжело барону приходилось, глядя на малышку Энью, так похожую на любимую Риену. От горя и страданий он отправился в путешествие, лишь изредка возвращаясь домой и снова спеша уехать. Росла маленькая Энья, не ведая печали и горя, при ней была няня — добрая женщина, нянчившая еще ее матушку. Энья всегда звала ее ласково: нянюшка. Больше всего в поместье Энья любила библиотеку, наполненную старинными книгами и комнату с игрушками. Из поездок отец привозил разные безделушки, стараясь, чтобы дочь не забывала о нем. Да и некогда девочке было скучать: хоть и доброй была нянюшка в сво
Энья почувствовала, как ее бережно несут на руках. От незнакомца пахло чем-то пряным и древесным, но таким уютным, словно кто-то родной обнимал ее. Она почувствовала как со лба убрали прядь волос, пощекотав ей щеку и нежно поцеловали в лоб. Проснулась она от солнечных лучей на широкой кровати под балдахином. Стены были обшиты шелком затканным картинами сказочного сада, единорогов, драконов и дивных птиц. В камине весело потрескивал огонек, а из приоткрытого окошка веял легкий ветерок. Кто-то успел разобрать ее вещи: матушкины книги аккуратно лежали на письменном столике вместе со шкатулкой и принадлежностями для рисования, а платья… Девочка вскочила с кровати и подбежала к висящим на дверце платяного шкафа нарядам. «Кто же успел их почистить? Выглядят как новые!», — восхитилась она и бросила взгляд в зеркало: ее переодели в ночную рубашку, достающую до босых пят. Спальня так же пришлась ей по вкусу. В отличие от дома, здесь по полу не тянуло сквозняко
На берег накатывали шумные волны, игриво щелкая галькой и заставляя Энью то отбегать от них, то приближаться, держа подол платья. Девочка звонко смеялась, без устали играя в догонялки, пока огромная волна едва не захлестнула ее, если бы Девон вовремя не подхватил малышку на руки. Энья виновато покосилась на его залитые почти по колено ботфорты и опасливо вжала голову в плечи, ожидая ругани и наказания, но мужчина спокойно отошел назад и поправил выбившуюся прядку бронзовых волос ей за ушко. — Ты не замерзла? С приходом осени здесь становится прохладнее, — поделился он, продолжая нести ее на одной руке, словно куколку. — Нет, сегодня очень солнечно, — она подняла руку над глазами, щурясь от лучей, а другой обхватила мужчину за шею. — Пахнет чем-то... странным, — она наморщила нос. — Это запах моря и водорослей, ты привыкнешь к нему, — он легонько коснулся ее носа кончиком пальца и опустил на песок. — Расскажите, как вы с матушкой познакомились,
Энья проснулась от настойчивого стука и, распахнув глаза, приподнялась на локтях. На жердочке у стола сидела ворона с белым оперением. Девочке никогда не доводилось таких видеть. Неторопливо она сползла с кровати и, на ходу натягивая чулочки, бесшумно прошла по ковру. Птица ничуть не испугалась, глядя на нее красным, как смородина, глазом. — Здравствуй, а ты случайно не Мортимер? Карканье послужило ей ответом. — Ух ты! Какой же ты необычный, — Энья осторожно протянула к нему руку, чтобы потрогать, и ворон позволил его погладить, взъерошив перья от удовольствия. - Белый как снег, надо же. Девочка распахнула окно и глубоко вдохнула доносящийся с моря солоноватый воздух. Сейчас он не казался ей непривычным, как во время прогулки. — Знаешь, Мортимер, а у меня сегодня день рождения. Раньше мы с отцом, нянюшкой и слугами отмечали его каждый год: кухарка готовила мои любимые блюда и обязательно невероятный пирог, отец и слуги дарили разные по
Энья уснула от приятной усталости и даже не заметила, как проспала половину вечера и очнулась лишь глубокой ночью. Подоконник заливал лунный свет, освещая путь от окна до кровати. Дождь давно прекратился, и улицу наполняла тишина. Девочка потерла сонные глазки и, широко зевнув, спустила ножки с кровати: — Как же долго я спала, — прошептала она и отпила воды из серебряной чаши. Энья чувствовала себя отдохнувшей и полной сил, но на улице ночь и как развлекать себя? Она подошла к окошку и, приоткрыв, стала глядеть на звезды. С нянюшкой они изучали астрономию, и Энья до сих пор не понимала, почему же созвездиям дают такие странные названия, ведь если как следует приглядеться, то выглядят они совсем по-другому. — Обычные точечки, — она склонила голову на бок. — А если, например, взять линейку и карандаш, прочертить между ними линии… нет, что за чепуха! Все равно не получится ни кувшин, ни медведь, ни небеса знают что! Скользя ленивым взгляд