ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Если вынуть сердце драконницы и прочитать над ним заклинание, то оно станет кристаллом, которым можно, не прикасаясь, убить любого дракона. Оно дает силы стать сильнее и править миром.

Рукопись о всесильном сердце драконницы

Настоящее время, пыточная после использования ментального допроса.

Айонель

Когда же это кончится?! И никто не поможет, ни папа, ни мама не знают о моем пребывании здесь... Слезы уже кончились, только веки казались тяжелыми, словно каменными, в горле першило.

Игнир развернулся и ушел, чувствуя себя победителем. Что на самом деле замечательно, пусть чувствует, что угодно, только не трогает нас! Но сил снять с себя оцепенение от чар допроса у меня не было.

Вдруг где-то рядом что-то загрохотало. У стены до потолка стоял стеллаж с какими-то сосудами. Я догадалась, что в темноте зацепили именно его.

Дик, а это был он, кое-как разжег в камине погасший огонь. Магия у него еще не проявилась, но некие крошечные всплески присутствовали. Комната быстро наполнилась тусклыми отсветами. Наконец, осмотревшись, он подлетел ко мне.

— Айонка, ты жива? — шепотом спросил Дик, нервно меня осматривая.

— Нет, — с трудом прошептала я, застыв в позе, в которой меня допрашивал Игнир.

Дик присвистнул.

—У тебя появилась седая прядь…

— Это хорошо, всегда хотела быть блондинкой, — прошептала я, бессильно опускаясь на пол. Прядь завтра исчезнет, но мне надо как-то пережить это «сегодня». Дик сжал кулаки, но тут же, опомнившись, кинулся ко мне, помогая подняться:

— Я убью его, Айонка, вот увидишь! Убью!

— Ладно тебе… не ворчи. — Все позади, я все выдержала, мы все целы! От облегчения я согнулась, восстанавливая дыхание. — Все будет хорошо. Надеюсь…

— Держись… — сказал Дик и подхватил меня на руки.

Вдруг, словно туман, из-под земли появился Игнир.

— Студентка идет сама. Разврат будете устраивать после свадьбы! — резко приказал хозяин. Чтобы не усугублять положение, я дала знак Дику опустить меня. Ноги подкашивались, но подняла голову и посмотрела в глаза Игниру, передавая взглядом всю ненависть.

— Вот так куда лучше, студенты… — весело отозвался Игнир, удовлетворенный моим бессилием. — Я сообщу вашему руководителю, что вы отбыли наказание, а пока… позовите мне Бренна.

Дик сделал вид, что не услышал приказа позвать директора, я опустила голову, уже не протестуя. Он ведь мог на самом деле нас крепко наказать за воровство мяса. А он просто расспросил, пусть и используя смертельно опасную магию… Для Игнира это чрезвычайно милосердно.

Навалилась апатия. Я медленно двигалась к выходу и только благодаря поддержке Дика. Едва за нами закрылась дверь, он вновь подхватил меня на руки.

— Где Лео? — тихо спросила я. Мы старались по одному не ходить, вызывая своей сплоченностью зависть у остальных студентов. И только редкие друзья, типа Динки, впускались в наш круг.

— Игнир отправил его чистить клетки… насильно… — И зачем-то добавил, словно это требовало пояснений: — Магией принудил, то есть.

— Клетки порков?

— Да…

— Зная, что эльфы их самая любимая еда? — Я застонала. То-то Игнир был так спокоен! Теперь придется идти и спасать Лео от диких порков.

Еще меня не покидало чувство, что я что-то забываю. Только что именно? Что-то важное?!

Отвлекая меня от попытки вспомнить, Дик с раздражением хмыкнул:

— Думаешь, а зачем он его туда отправил? Только потому и отправил, что эльфы их любимая еда. Не сожрут, так покусают!

— Беги к директору, передай приказ хозяина… — устало вздохнув, начала было я, припомнив требование Игнира.

Дик занервничал:

— Не могу, он меня поймал и отправил чистить стойла, а я сбежал. К повару. Это было до того, как я мясо утащил… — порывисто вздохнул Дик, чувствуя свою вину.

Я махнула рукой. Ну и ладно, пусть сам зовет.

— Хорошо… тогда идем к Лео.

— И чем я ему без магии помогу? — возмутился Дик, не желающий мыть что-то руками.

— А еще говорил, что Лео — предатель! — разозлилась я. —  Предательство — это бросить друга в одиночестве сражаться с врагами или с грязными клетками порков.

— Я тебе предлагал соединиться, чтобы у меня магия появилась, без настоящей пары я в силу не войду! А ты все упрямишься!

— Дик, иди ты к троллям! — рявкнула я, и оттолкнула друга. — Как ты достал меня своей силой!

— Вообще-то, я о тебе волновался! — не менее гневно ответил он. — Без силы я не могу защитить вас от местных придурков! Ничего не могу! Ты это понимаешь?

Моя голова пошла кругом: слишком много шума и тяжелой энергии исходило от Дика.

Ага, драконья сила ему поможет, как же… Дурачок…

— Будь другом, умоляю, помолчи… — взмолилась я, с трудом шагая по длинному коридору на верхний уровень, к помещению, где в клетках держали диких порков.

Дик обратил на меня мрачный взгляд, но промолчал. Значит, смертельно обиделся… Зато умолк. И слава Свету! Последнее время мы то и дело ругались с ним на эту тему, и его молчание я воспринимала как великое облегчение. Я подняла голову, чтобы незаметно посмотреть на него.

Дик, несмотря на вечную нехватку всего на свете и полуголодное существование, год от года становился все выше и выше, словно кто-то вытягивал его за голову. Заостренные черты лица делали его похожим на эльфа. Если бы не белые волосы Лео, они смотрелись бы как братья. Только эльф не выглядел таким тощим, хотя был таким же длинным.

Напряженно шагая в обиженном молчании мы, наконец, достигли нужной пещеры, где Лео пытался очистить клетку, двигаясь, словно игрушечный заводной человечек.

Из клетки, которую он сейчас чистил, неслись дикие звуки: оглушительный поток бешенства. Исступленно вращая глазами, вопил порк, прижатый шваброй в самом углу. Выставив свинячий пятачок вперед, он изо всех сил пытался дотянуться до любимого лакомства своей породы — живого эльфа.

Бедолага Лео не мог даже магию применить, чтобы сдержать беснующуюся живность. Не говоря о том, что дикие собратья порков в соседних клетках бушевали не меньше, протягивая к нему алчущие руки, в бешенстве сотрясая прутья клеток, мечтая об одном: схватить бедного уборщика, впиться в него зубами и растерзать.

Я сняла с Лео приказ Игнира и, пока он возился с клеткой, складывал швабры и прочий инструмент, осмотрелась. Стена пещеры была полностью заставлена разными зверями для опытов. Клеток с порками прибавилось — наверно, недавно доставили новых.

Громко щелкнула пальцами, привлекая внимание зверюг.

Гул резко смолк. Порки сжались и замолчали, расползаясь по углам своих огромных клеток. Они очень меня боялись, и этот страх был у них буквально в костях, чем я тут активно пользовалась. Даже порк придавленный в углу шваброй Лео, перестал вырываться, мгновенно затих, всячески пытаясь уменьшиться и уползти.

— До сих пор не понимаю, почему они так тебя боятся … — пробурчал все еще обиженный на меня Дик.

Проснется твоя драконья магия — и тебя будут бояться не меньше. Вслух я ничего не сказала, только пожала плечами, но потом все же повернулась к нему и безмятежно отозвалась:

— Неважно почему, главное, что я с удовольствием этим пользуюсь.

Тут из угла раздался тихий голос:

— Госпожа, умоляю! Спасите меня! Скажите им, что я не дикий! У меня семья, дети, а моя сестра работает у императора-дракона поваром!

Я почти задохнулась от такой вести. На глазах выступили слезы. Мне захотелось обнять бедолагу, прижать к себе, как драгоценную весточку из дома.

— Не вздумай его слушать!.. — раздраженно прошипел Дик, оборачиваясь в поисках Лео, который отошел за чистой водой: ведь приказ Игнира придется выполнить в любом случае. Бренн даже без нашего призыва к директору придет, а вот с клетками так не получится.

Я раздумывала недолго, понимая, что Дик во многом прав, и все же решила, что сейчас не буду его слушать.

И, хотя эльф с драконом между собой постоянно ругались, в случае чего морально на меня они давили вместе. Как правило, Дик подключал к этому Лео, и тогда они начинали что-то доказывать мне вдвоем. Избегая этого, я уже спешила к говорящему порку.

Укутанный в остатки рубашки, он смущенно взирал на меня из-за толстых прутьев клетки. В отличие от диких, нормальные порки вели обычную жизнь, как у эльфов или людей, жили в поселениях, работали, растили детей. Раньше я была рада, что нормальные порки не могут распознать кто я на самом деле, но сейчас мне глупо захотелось, чтобы он почувствовал, чья я дочь.

Но как его могли перепутать с дикими? Горные порки тоже говорили, но редко, по сути поступков и внешнему виду оставаясь зверями.

— Как ты здесь оказался? — спросила я, торопливо нащупывая затвор клетки. — И один ли ты?

— Один. Меня поймали торговцы рабами и продали сюда, — всхлипывал, почти рыдал, вытирая слезы рукавом, еще не верящий в свое счастье, несчастный порк.

— Я помогу тебе выбраться за ворота, но с острова придется спасаться самому. Больше ничем помочь не смогу, прости, — виновато призналась я, выпуская подданного моего отца из клетки.

Надо торопиться, сюда мог войти кто угодно.

— Ты подумала о том, что будет, если его поймают и он расскажет, кто его отпустил? — где-то рядом за моей спиной, стиснув кулаки, бушевал Дик.

Я отмахнулась:

— Подумала. Наша мини-война с Игниром и его прихвостнями никогда и не кончалась, одним преступлением меньше — одним больше… Все равно они найдут за что нас наказать в очередной раз, — проворчала я.

Дик поджал губы, но промолчал, он и сам понимал это.

Если в самом начале первые года учебы мы честно пытались быть послушными, выполняли все дурацкие требования, даже когда Лео рассказал нам о подслушанном приказе Игнира, мы старались не высовываться, решив, что так нас оставят в покое. Но, натыкаясь раз за разом на предвзятость и несправедливость, равнодушие и подлость, — стали поступать так, как считали нужным.

Но дело не в упрямстве. Мы делали это все, чтобы выжить.

Особенно этому поспособствовало увольнение Калиновны и пришедший за этим голод, так как новый повар полностью пренебрегал своими обязанностями и нормально кормил только учителей и слуг.

На эту зиму мы кое-как запаслись ягодами, вяленым мясом, добытым на охоте, и сухой травой для чая, а в прошлую зиму чуть не погибли от голода.

Я никогда не забуду, как мы перед высылкой с острова Калиновна горько плакала. Ретивые слуги Игнира уже выкинули ее вещи во двор и теперь нетерпеливо ждали повозку, которая отвезет бывшую повариху к кораблю.

Добрая женщина на глазах пострела на десятки лет. Сидя на своем узле, она закрыла ладонями лицо и, качая седой головой горько сокрушаясь, что из-за клятвы служения Игниру сразу все забудет и не сможет никому сообщить об академии и прислать бедным детям помощь.

Не в состоянии ничем ей помочь, я тоже плакала, когда увидела, как Калиновну усадили на возок и отправили из замка в гавань, расположенную на противоположном конце островка.

 Это происходило осенью.

Когда ее не стало, вот тогда мы полноценно осознали, насколько добрая женщина скрашивала нашу жизнь. Следом пришел новый повар, который варил кашу так, что крупка с крупинкой не встречалась, и заменил вечернюю кашу чаем «без никто», как называл это «блюдо» Дик.

Через месяц подобного «облегченного питания» ученики еле таскали ноги.

Тогда мы, чтобы выжить, нарушили последний запрет — не покидать территории академии, и пошли охотиться в горы. Мы таскали из кухни соль и все, что попадало под руку, — все, что можно было съесть.

Да… та первая зима без Калиновны выдалась не просто страшной, а поистине ужасной!

Я покачала головой, вспоминая пережитые ужасы, быстро накрыла невидимостью что-то взволнованно бормочущего порка, и повела его к выходу из пещеры.

— Давай провожу вас к воротам, — недовольно вскинулся Дик.

— Не надо, пока лучше никому на глаза не попадаться, да и Лео надо помочь — убрать здесь, не используя магию…

— Да прямо-таки и не используя! — раздраженно отмахнулся Дик от моего предупреждения.

— Игнир ведь проверит. Дай хоть до вечера без новых видов истязания дотянуть, а? — взмолилась я. — На сегодня предел достигнут. Я больше ничьих наказаний не вынесу!

Он с досадой махнул рукой: «Да иди уже, все будет нормально!» и отвернулся к клеткам, из которых за нами следили десятки злых, голодных глаз.

«Надо будет надавить на диких порков, чтоб не выдали нас», — с этими мыслями я молча показала нормальному порку точное направление в лабиринте каменных переходов и, постоянно оглядываясь, повела его наружу.

Очень скоро мы оказались во дворе. К вечеру расползшийся по земле туман укрыл каменные плиты, столбы для наказания и все хозяйственные постройки.

Я склонилась к порку и прошептала:

— Тс-с… — затем, минуя двух зевающих прислужников, карауливших гигантские ворота, быстро провела его через них и хозяйственный двор за территорию.

Укрывшись за камнями, чтобы нас было не видно из окон замка, сняла невидимость и стала прощаться, заодно подсказав беглецу дорогу:

— Шагая по этой тропинке, ты сможешь добраться до верфи. Но, имей в виду, к морю нигде не подходи, вся сухопутная граница острова под магическим колпаком и охраной. Не знаю, но мне кажется, что только верфь, которая усиленно охраняется стражей, является единственным выходом отсюда.

Порк, слушая меня, испуганно кивал. Надеюсь, он все понял и запомнил.

— Я буду молиться о тебе Свету, — горько вздохнула я, — чтобы ты смог пробраться на корабль и целым вернуться к семье.

— Госпожа, вы так рисковали… Может, вы со мной? Я видел, что вы тут как рабы   убираетесь…

Точно. Как рабы.  Ну почему это до сих пор ранит?! Прикусив губу, я покачала головой:

— Мы уже много раз пытались сбежать. К нам прикреплены магические метки на крови, которые не снять, чтобы хозяин тут же не узнал. С ними не сбежать, а если их блокировать, тотчас является хозяин…

Порк, сочувствуя, печально склонил голову:

— Как мне отблагодарить вас, госпожа? Если я спасусь, конечно…

Я улыбнулась:

— Если спасешься, сразу найди императора-дракона и расскажи ему о себе, о нас, об этом острове… Расскажи ему обо мне. Поверь, он в долгу не останется!

Порк, не сводя с меня изумленного взгляда, вдруг пал на землю ниц, вопя:

— Простите меня, госпожа, что я не узнал вас!

Я грустно кивнула и взяла его за остатки грязного рукава, поднимая:

— Вот и хорошо! И дальше не узнавай. Особенно, если тебя вновь поймают, забудь меня навсегда. Слишком опасно это для всех нас.

Все знали, что я всего лишь дочь эльфийской жены императора, так как с рождения на мне была эта личина эльфийки, напичканная папочкой всеми средствами защиты. Никто не догадывался, что я родная у папы, ведь все знают: у драконов девочек не бывает. А драконницы, это так… сказки для глупых младенцев. Зато всех удивляла странность — отчего-то император-дракон очень любит свою «неродную» дочь. Даже больше чем родного сына.

Мне бы наложить на него заклинание забвения, которое спасет, если его поймают слуги Игнира, но если он все же убежит… то не сможет никому рассказать о нас. И я решила рискнуть.

И пытаясь поднять его, протянула руку.

Порк подниматься не хотел, вопя на одной ноте что-то типа «простите-простите-простите, госпожа». Я наградила его сердитым взглядом и дернула за плечо.

— Все ясно? Теперь беги к верфи и прячься на любом отплывающем корабле. Если повезет. Потому, что если поймают и вернут назад в клетку, здесь тебя ждет только смерть. Страшная и мучительная.

Порк часто-часто закивал и бросился бежать по тропинке.

Я проводила его грустным взглядом. Главное, чтобы беглец успел отплыть, пока на факультете Смутчина не кинулись за пропавшим «инвентарем». Надеюсь, за время пути его эмоции утихнут, и порк сможет хладнокровно оценить обстановку и спастись.

Повернувшись к проклятому замку, я вгляделась в безучастное ко всему живому звездное небо: здесь, в горах, далеко за стеной, ветер очистил все, не оставив шанса туману.

Съежившись от прохлады, я обхватила себя руками и, скрючившись, поспешила к замку. Ветер гнался вслед за мной, разгоняя мутную темень. Прохладный сырой ночной воздух до предела обострил все чувства.

Пошел редкий дождь.

Когда я миновала ворота и вошла во двор, я привычно ожидала привычного: нападения, окрика, удара, но только не того, чтобы любимчик учителей и директора — светловолосый Финиг, скованный за руки, висел на позорном столбе. Интересно, чем это он так провинился, что к нему применили столь суровое наказание?

Ну, если честно… в первый момент я действительно хотела равнодушно пройти мимо. Дик и Лео, скорее всего, уже закончили с клетками и ждут меня у входа в нашу конуру, так что и мне следовало поторопиться.

Но… я не смогла.

Или Финига забыли приказать снять, или Сизит поленился выходить в такую скверную погоду наружу, чтобы возиться с наказанным учеником. В общем, блондин уже висел на скованных руках без сознания, видимо отключившись от боли. С его отвисших порыжевших от дождя волос капала вода.

 Если учесть, что Финиг — человек, заодно почувствовать как здесь холодно и идет дождь, то можно уверенно сказать, что к утру он или умрет, или останется калекой. То есть  просто медленно и мучительно скончается от болезней в холодном каменном замке.

В обычное время я могла ему резко ответить, отбить атаку так, чтобы ему досталось, но смерти ему не желала.

В надежде, что этим займется кто-то другой, я с тоской осмотрела пустой двор, поделенный на части тусклым отсветом одинокого окна, льющимся на блестящие от дождя плиты. Ни шороха, ни дыхания. Только едва слышный бег дождя по каменным стенам… и тишина.

Привлекать кого-то для помощи смысла не было, слуги не придут без прямого приказа хозяина, а остальным все равно, здесь всем на всех плевать. Выбора нет. Со вздохом я подошла к столбу. Создала под наказанным мягкую сферу и ударила огнем по верхним креплениям.

С носа и волос капали дождевые капли, попадая на спину и щекоча кожу, а мне нельзя было отвлекаться. Я раздраженно сдувала их, направляя поток магии на деревянную перекладину.

Послышался негромкий треск. Наконец, несчастный узник, вместе с куском столба, с грохотом обрушился с высоты вниз на сферу. Ударившись, не приходя в сознание, Финиг громко застонал от боли.

Ну да, когда к отмершим рукам приливает кровь, это жутко больно.

С помощью магии я расплавила на его запястьях колодки, накинула согревающий и укрывающий от воды щит, — иначе, зачем было его спасать? — и ушла к себе.

Пока я возилась с Финигом, полностью намокла, так как сделать себе укрытие от дождя и ветра времени не хватило. Мокрые волосы прилипли к лицу, стекая щекочущими каплями по замерзающей коже. Одежда промокла почти полностью и теперь ледяными прикосновениями вызывала дрожь. С нее текли ручьи, и это была проблема, сушить ее негде. Я бы скинула промокшую и с легкостью создала магическую копию форменной одежды, но обещала папе никогда этого не делать. Если кто-то поймет, что на мне магически созданная ткань, сразу вычислит кто я, это умение есть только у драконов. Так что рисковать нельзя.

Я окружила себя теплым коконом, торопясь миновать ледяные коридоры горного замка и скорее вернуться к себе.

Хлюпая мокрыми деревянными тапками, оставляя на гладком камне влажные отпечатки, уныло дотащилась до спальни. За это время непослушные локоны на висках высохли и завились кокетливыми кудряшками, но от мокрой одежды стало совсем холодно, и своих ног я уже не чуяла.

Как ни странно, у щитов на входе в спальню мальчишек не оказалось. Наверно, купаются после грязной работы.

Я увеличила огонь в очаге, который в этом году нам в стене трансомагировала Дина.

Под руководством Сереньдина наша умненькая эльфийка стала отличным трансомагом, Лео ей помогал, но он перешел только на второй уровень, а она на третий. Конечно, всем пришлось пару дней поломать голову и повозиться с коленом для отвода горячего воздуха, зато сразу на каменных стенах пропали пятна сырости, и стало гораздо уютней.

Я с отвращением скинула мокрое покрывало и грязный фартук, оставшись в одной рубашке и штанах, и обеспокоенно выглянула наружу…

Никого.

Тихо потрескивая, вдоль стен горели вставленные в кольца факелы, разливая вокруг себя тусклый свет, это Сизит экономил на специальной пакле, жадничая скорее по привычке, ведь кроме как для освещения она никуда не тратилась, и продать ее было негде.

Да, «привычка — вторая натура», как говорит Дик.

Вот, кстати, и они.