Глава 8. Море дождей

Мы прибываем очень поздно или очень рано. Для каждого восприятия это время имеет своё обозначение. Ещё темно. Нас забирает маленький автобус на воздушной подушке. В нём слишком мало места даже для бесплатного земного транспорта компании, поэтому Томми приходится стоять. Счастливый корабль остаётся на своём месте. Я предупреждаю его, что ему придётся некоторое время подождать нас. Это означает никаких полётов. И корабль явно расстроен. Но он пытается сдерживаться, выглядеть молодцом и это внушает уважение. Я обещаю, что мы скоро вернёмся. Что мы постараемся справиться побыстрее. Хотя понимаю, что сам начинаю обещать то, что от меня не зависит. В подтверждение своих опасений на боковом терминале возле места нашей стоянки, я сразу же проплачиваю простой корабля на несколько месяцев. Никогда не знаешь, насколько затянется подобное задание. Нужно всё подготовить, присмотреться и только потом лезть на рожон… На всякий случай, я сразу же даю кораблю задание оплачивать своё место в космопорте самостоятельно, если мы не вернёмся. Всё равно за всё платит Синдикат. А эта сокровищница никогда не опустеет.

Корабль ещё больше грустнеет. Он понимает, что его следующий полёт пока отложен на неопределённый срок, и это разбивает его электронное сердце. Я не хочу успокаивать его, пусть учиться преодолевать сложности. Пусть учиться ждать. Так каждый его полёт будет ещё более желанным.

Мы прощаемся с кораблём, и он мигает нам в ответ габаритными огнями, задраивает люк и переключается в охранный режим. В нём он использует минимум энергии, и в таком режиме его внутренних ресурсов хватит надолго.

 Хотя в автобусе работает подогрев воздуха, мы сразу ощущаем, что климат здесь совсем другой. На Земле прохладно и свежо - это первое, что я чувствую после душного космопорта Тора. Я смотрю на галактический земной космопорт, проплывающий за окном автобусика. Построенный по системным стандартам, он почти ничем не отличается от всех, видимых мной ранее. Главный терминал, принимающий торговые, пассажирские корабли и мелкие чартеры. Небольшое здание администрации и длинная череда частных терминалов. Отрезки посадочных полос, уходящие на многие километры и город, застывший вдали… Даже не знаю, почему я чувствую себя здесь иначе…  Просто это что-то необъяснимое, эфемерное витает в воздухе и запахе посадочного асфальта. Что-то родное. Я вдыхаю воздух и ощущаю привычную гравитацию. Здесь свежо, а не приторно, как на Торе. Здесь я дома…

Я начинаю инструктаж во время поездки. Мой план очень прост – мы будем вести себя нагло. Людям нашего статуса не пристало скрываться: мы будем останавливаться в самых дорогих гостиницах и тратить неприлично много денег. Мы ничего не боимся – потому что за нами стоит генеральный офис синдиката. Мы сами и есть Синдикат.

‑ Томми, ты пройдёшь регистрацию первым и закажешь нам всем один большой номер в «Беладжио». Разведаешь всё и будешь ждать нас с машиной у входа. Если что, жми на кнопку…‑ я выдаю ему небольшой передатчик. Он работает на аккумуляторах и передаёт сигнал на приёмник в радиусе всего нескольких километров. Если что-то сразу пойдёт не так, одного нажатия хватит, чтобы предупредить нас об опасности.

В окна автобуса заглядывает Луна. Я смотрю на одинокий спутник Земли и улыбаюсь своим воспоминаниям.

 После школьного выпускного я отправился туда на экскурсию. Луна давно уже перестала быть чем-то недосягаемым - она стала настоящей туристической Меккой. Исследовательские центры заменили на пыльные дискотеки под огромными прозрачными куполами, в кратерах планеты сделали специальные маршруты для скалолазов и начинающих топоминерологов, а на самой поверхности высохших морей теперь каждый месяц проводят специальные заезды для катеров на воздушных подушках. Эти гонки транслируют все передовые каналы страны. И, как вы понимаете, заезды по мёртвым морям Луны – один из самых высокооплачиваемых и привлекательных видов спорта для спонсоров.

В то время я не увлекался гонками. Я просто хотел больше узнать о древней истории нашей планеты. Тем более, что в академии, куда я собирался поступать, этот курс был одним из самых важных.

 Мы отправились на лёгком флаере сначала к равнине Байи - большому кратеру, окружённому горным хребтом причудливой формы и расположенному недалеко от Южного полюса Луны. Мы летим над кратером больше часа, его протяжённость - почти 300 километров, и  флаер летит медленно, позволяя рассмотреть все мелочи лунного пейзажа. Пыльные горы напоминают уставшие фигуры мифических существ, а огромное тело кратера, словно жерло печи, в котором могла выплавиться вся наша история. Когда-то здесь хотели сделать заповедник, провести сюда воду и сделать небольшой отель для исследователей. Но денег на науку не дали. Туристическая область отреагировала мгновенно – она увеличила количество прогулочных яхт на маршруте и подняла цены на полный экскурсионный тур по лунной поверхности.

Я смотрел вниз на бездонную пустоту, оборачивался и видел россыпь мириадов звёзд. Свет и темень, бесконечность тьмы и света, абсолютное поглощение и отражение. Я думал о названии этой равнины и ничего не мог вспомнить из курса астрономии. Мне в голову всё время лезла география и город недалеко от столицы Венгрии, одной из земных стран, где сейчас из промышленности осталось только отсталое виноделие. Мой отец очень давно привёз из какой-то поездки молодое венгерское вино и очень гордился им. Он говорил, что отдал за него целое состояние. И мне до сих пор кажется, что это было одной из его самых главных жизненных ошибок.

Я снова смотрю в окно, окунаюсь мыслями в пыльный пейзаж. Как нам рассказывал  электронный голос экскурсовода, этот кратер был известен уже очень давно,… так как всегда был полностью виден с Земли в обычный телескоп…

Тогда я сделал несколько снимков на память через окно, и корабль понес нас дальше, за полюс. К невидимой стороне нашего спутника. В лунном буклете наша следующая остановка называлась «Жемчужина лунного маршрута» - крупнейший кратер солнечной системы - Эйткен.

Честно говоря, я думал, что меня нелегко удивить… но когда мы обогнули Южный полюс и покинули так называемую «видимую» лунную сторону, я увидел действительно нечто потрясающее…

Безграничная красота в безвоздушном вакууме… Диаметр в несколько тысяч километров и глубина в десяток… у меня на миг перехватило дыхание…

Именно здесь наша экскурсия предусматривала длительную остановку с так называемым космическим джампиногм по желанию. В больших кораблях был предусмотрен групповой джампинг, но здесь на маленьком флаере всё было камерно. Один на один с космосом, глаз на глаз с бесконечностью…

Желающих было всего двое. Я и один японский турист, который, как мне показалось, прибыл на земной спутник, чтобы оторваться на полную и попробовать в своей жизни всё. Когда я смотрел на его безумные глаза, мне казалось, что он плохо кончит и где-то к концу маршрута, обалдев от лунных красот, сделает себе харакири прямо в салоне нашего корабля… К счастью, всё обошлось…

Я иду первым и японец, недовольно смотря на меня, садится в кресло ожидания. На меня надевают скафандр, я захожу в герметичный отсек, дверь закрывается, и я остаюсь в тишине. А потом голос в наушниках говорит, чтобы я не волновался и меня выбрасывает в открытый космос лунной поверхности… Длина сверхпрочного каната почти километр…. Дорогое удовольствие… но оно того стоит…

У меня пропадают все мысли. Остаются только инстинкты. Подсознание. Настоящее животное чувство гармонии. Я вижу себя со стороны. Психологи утверждают, что когда ты очень боишься чего-то физически, когда ты думаешь, что твоему телу может быть больно, организм может сыграть с тобой интересную штуку – разум как бы отделяется от тела, и ты наблюдаешь за всем со стороны. Такую технику разделения часто практикуют солдаты спецподразделений – так они могут выдерживать пытки и издевательства. И скажу вам по секрету, это помогало им некоторое время. А потом придумали уровневые допросы с применением не только физического, но и психотропного наказания. И отделение сознания, физическая и ментальная защищенность стали бесполезными. Как покраска волос после того, как учёные разгадали всю цепочку ДНК.

  Канат уносит меня всё дальше и дальше от корабля. Непередаваемые ощущения полной беспомощности, темнота и огни флаера, которые уже еле различимы… С каждым новым метром мне кажется, будто бы некая громадная пуповина развязывается и я заново рождаюсь для чего-то нового, неизведанного…

В этот момент я подумал, что лунное одиночество – это прекрасный способ встряхнуть свои мозги и поставить всё на свои места. Здесь никто не мешал думать, тут я совсем один… в огромном пустом кратере посреди лунной поверхности, зависший на высоте двенадцати километров над неизвестностью и пустотой…

Много это или мало? Мне было без разницы… Я ощущаю небывалое спокойствие и понимаю, что сделал правильный выбор отправившись сюда… Здесь я принял окончательное решение относительно своего будущего…

После Эйткена нас везут на «Море дождей»…  там как раз проходит один из этапов лунной гонки и я, наконец, вижу, как всё это происходит на самом деле. В этом состязании для зрителей практически нет драйва. Это скучный спорт. Поднимая огромные клубы пыли, мощные катера несутся по намеченной дистанции к финишу – она подсвечена огнями, но пыли столько, что я вижу лишь какие-то искажённые отражения и тени. Участники теряются в лунном море, и я не подозреваю, что же видят в этом хаосе сами пилоты? Наверное, они идут уже по привычке, вслепую, ориентируясь лишь на радар и подсказки своих штурманов…

По телевизору всё это выглядит гораздо эффектнее… с цифровыми рапидами и покадровой раскладкой каждого движения гонщика. Вы можете по желанию приблизить тот или иной катер и понаблюдать за ним вблизи…  Телевидение нового поколения, эффект присутствия при его полном отсутствии… Ещё одна шутка нашей продвинутой цивилизации…

Наша экскурсия почти окончена. Последний пункт находится практически в начале нашего пути. В космопорте мы идём в «Лунный музей». Нам выдают смешные, очень неудобные туристические скафандры старого поколения. В них очень сложно передвигаться, а тем более совершать какие-то действия. Но это часть экскурсии и по замыслу всё это должно приносить нам нереальную радость и восторг. Я справляюсь со своим космическим экстазом довольно спокойно, мне просто хочется дождаться окончания и уехать обратно.  На Землю. Потому что у меня остаётся всего несколько дней для того, чтобы подать заявку и полностью изменить свою жизнь. У меня остаётся несколько дней на то, чтобы сделать пустоту и бесконечность своими друзьями.

После того, как мы смотрим шатлы и ракетоносители, нас приглашают в столовую с видом на Землю. Нам разрешают снять шлем и вдохнуть очищенный воздух станции. А потом подают настоящую космическую пищу эпохи старого переворота, из маленьких тюбиков: мы сосём борщ и котлеты, засасываем всё это густым компотом и, совершенно не ощущая разницы во вкусе, любуемся на Землю. Я первый раз вижу свою родную планету с такой высоты. Огромную, голубую с проседью. Родную, но ужасно далёкую.

 И на секунду у меня щемит сердце, и слёзы наворачиваются на глаза, и хочется снять этот скафандр, и прыгнуть прямо вперёд. Без страха, без сомнений. Растворится в вакууме усталых планет. И вернуться лишь одним нажатием кнопки. Броситься в объятия Земли, и целовать, и обнимать её, и не оставлять никогда. Лежать на берегу, вдыхать солнце и звёзды, а потом снова солнце, и снова, и снова… 

Я вернулся на Землю на следующий день и сразу же отправился в военный институт. Там заканчивался приём в школу берсеркеров. Я подал документы и прошёл очень важный для себя тест. Через неделю я уехал в тренировочный лагерь. Он должен был изменить мою жизнь. Я знал об этом.

Тогда, перед отъездом мать обнимала меня и со слезами на глазах прощалась, а отец странно посмотрел на меня и сказал тихо и как-то совершенно непривычно для себя:

‑ Не знал, что ты хотел стать убийцей…

А я возразил ему:

‑ Нет, я просто хочу жить вечно…

Он покачал головой и ушёл в свою комнату. А я уехал, так и не помирившись с ним, с ощущением тяжести и обычного подросткового отторжения.

И снова щемило сердце, и снова перехватывало дыхание, но только в глазах не было прежнего огня, и слишком натужно ревели мышечные усилители, когда я смотрел на своего командира. Когда мне перекрывали кислород, когда учили убивать и выживать, когда меня плавили, лепили под чужой гребёнкой. Когда у меня забрали рассвет и звёзды, взамен оставив лишь призрачную вечную молодость. Я спасся от всех своих проблем, от своих страхов и сомнений. Я спрятался от времени, каждый раз уходя в переход и обновляя свой организм Танолом, но я не научился жить. Лишь выживать…

Теперь я снова дома, а их уже давно нет в живых. Мои родители, их обиды и мои ошибки остались там. В моём далёком прошлом. Я смотрю на Томми, который до сих пор стоит возле меня.

‑ Вопросы, Томми? - Я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно более безразличнее. После нахлынувших воспоминаний он может меня подставить. Но всё хорошо – голос звучит ровно и уверено. Как всегда.

‑ Нет, шеф, ‑ Томми неуверенно козыряет, ‑ а просто хотел узнать, что будете делать вы?

‑ Это не должно тебя беспокоить, ‑ я оборачиваюсь к вампиру. Тот смотрит в окно, слегка поблёскивая клыками. Его взгляд слишком настороженный, скрывающий что-то… Вокруг него всё та же чернота. – Пол?

‑ Да? – он не оборачивается ко мне.

‑ Мне понадобится твоя помощь, ‑ я жду, когда он посмотрит на меня, испытываю его. Мне нужно знать, на что способны эти двое.

‑ Без проблем, шеф, ‑ я первый раз вижу, как он улыбается. Но почему-то мне не хочется улыбнуться в ответ.