Первый луч уходящего дня. Часть 1. Прокуратор

Слишком тихо для дождя. Голые металлические стены жилой комнаты пугающе сжимаются. У них странный отблеск и нет запаха. Здесь всё стерильно. Выхолощено и современно. Здесь почти нет жизни.

Всё ненастоящее, искусственное, назывное. Навязанное необходимостью и развитием технологий. Я чувствую себя неуютно… однако не более того.

‑ Что вы хотите услышать? ‑ мой голос спокоен, нейтрален, обезличен. Я давно забыл, что такое страх, опасение, трепет или неудобство… Я даже забыл, что такое комфорт…

‑ Всё, ‑ она пододвигает ко мне минимикрофон. Он чёрного цвета с эмблемой её общегалактического канала. Я никогда не смотрел их передачи. Не было ни времени, ни желания. А этот выпуск я уж точно не увижу…

‑ Тогда выключите всю записывающую аппаратуру, ‑ я смотрю в окно, пока она нажимает нужные кнопки. Всё-таки слишком тихо, как-то пугающе тихо для дождя. Наверное, где-то здесь, в стенах спрятаны звукопоглощающие фильтры…

‑ Вы готовы? – она выжидающе смотрит на меня.

‑ И слуховой микрофон, ‑ я говорю это почти шёпотом, но она слышит раздражение в моём голосе.

Мы договаривались с ней совсем не так. Я обещал ей историю, а она обещала лишь слушать и запоминать. У меня не будет от неё секретов, а она сможет использовать всё, что запомнит. Это честный обмен. Учитывая современные возможности человеческих организмов, я совсем не уверен, что в её мозгу нет модифицированного чипа памяти… Так зачем же тогда злить меня?… А тем более играть со мной…

‑ Хорошо, ‑ она делает тяжёлый вздох и проводит по уху сенсорным датчиком. –Можно…хоть? – она достаёт маленький бумажный блокнотик. Такие я видел только на картинках галактической хрестоматии. Сейчас он, наверное, стоит целое состояние… Откуда он у неё? Бумагой уже давно никто не пользуется, она стала ценным экспонатом в космических музеях далёких планет и безумно дорогим раритетом. Неужели я попал на настоящего человека? Без модификаций и улучшений. Обычного человека со стандартным набором функций и ограниченным кругом возможностей…

Нет, этого не может быть…

‑ Только то, что я разрешу…, ‑ я позволяю себе улыбнуться. Она кивает головой и смотрит на меня. – Вы точно хотите услышать всё?

‑ Я плачу вам за интервью, ‑ в её голосе слышатся командные нотки. Она слишком молода и наивна. Наверное, считает, что в журналистике ей нет равных.

‑ Деньги не интересуют меня. У меня их достаточно…, ‑ мне доставляет удовольствие наблюдать за выражением её лица. Оно меняется… уверенность исчезает, и на ее месте проступают лёгкие краски недоумения. В её мозгу эти два неизвестных не выстраиваются в нужное уравнение, у неё высвечивается ошибка. Мозг отказывается выполнять нужные действия…

‑ Тогда зачем вы согласились? – теперь она уже не скрывает удивления. Но я вижу, как там, за широко открытыми глазами и складками губ, внутри, где-то в районе сердца клокочет возмущение оттого, что я не хочу играть по её правилам.

‑ Из-за совести, только из-за своей совести, ‑ я отворачиваюсь от неё и снова смотрю в дождь. Он изменил угол падения, и теперь капли стучат совсем по-другому… Ритмично и сбалансировано. Закрываю глаза – что-то я совсем расклеился. Капли размывают тугой пластик окна, и мои мысли плавятся вместе с ним.

‑ Кто вы на самом деле? – она делает первую пометку в своём блокноте. У неё неразборчивый почерк. Когда-то говорили, что это признак гениальности, но потом поняли, что некоторые люди просто так и не научились нормально писать.

‑ Теперь мне сложно ответить на этот вопрос, ‑ я смотрю на неё внутренним зрением. Голубая аура волнения, чуть припорошенная белым инеем страха. – Когда-то я был человеком….

‑ И что же случилось? – она накручивает себя, пытается найти правильный подход ко мне. Подобрать интонацию, ключи к моей личности. Разложить меня по всем психологическим полочкам. Мне смешно, потому что я буквально слышу, как мысли бьются о её черепную коробку.

Да! Она делает всё так, как её учили в межгалактической академии журналистики. Но со мной все эти приёмы не проходят, я слишком долго живу на свете, слишком хорошо вижу её, чувствую, понимаю… С таким напором она никогда не вытянет из меня ничего личного, интересного, сенсационного… Ничего такого, о чём бы я сам не хотел рассказывать…

Я делаю вид, что раздумываю над её вопросом, пытаюсь подобрать нужные слова и потом вспоминаю старую, бородатую шутку про киллеров…

‑ Неудачно устроился на работу…, ‑ показательно неумело шучу я, чтобы раздразнить её ещё больше. Она натужно улыбается и ставит возле этого вопроса минус. У неё немного дрожат руки, но, мне кажется, это не мандраж - это азарт от осознания значимости того, что она сможет сделать с этим материалом. Наверное, я сделаю её локально известной, популярной и высокооплачиваемой. Я помогу ей встать в некий «первый эшелон». На тот Олимп, на который мечтают попасть такие же, как она.

Но они ещё не знают - настоящий Олимп давно занят. Там нет места. Их не пустят в святая святых, не дадут, ни на йоту не подвинутся со своих мест. Там каждый сантиметр эфира поделен на проплаченные сектора. И кому принадлежат большинство из них я прекрасно знаю. Они управляют нашей судьбой. Они переключают каналы. Они… а не мы…

А эта журналистка… станет обычной звездой, бабочкой-однодневкой, однолеткой, десятилеткой… Они сгорают для меня слишком быстро, ведь передо мной лежит целая вечность. Я не запоминаю их лиц, слов и порывов. Потому что через несколько лет на экране появится кто-то другой, такой же, но другой. И будет опять пытаться казаться важным и знаменитым…

Хотя, быть может, всё не так. И она тоже, как и я, не нуждается в деньгах. Судя по её бумажному блокноту, за который она могла бы купить небольшую газету на одной из развитых планет галактики, ей просто нужно что-то большее. Стоящее дело, которое даст ей шанс стать частью нашей истории. Так же, как и я, стал её частью.

- Где вы родились? – она меняет тему, пытаясь расслабить и себя, и меня. Она думает, что вопросы о детстве должны вызывать хорошие ассоциации, что они всегда беспроигрышны. Вот она - стандартная ошибка начинающего психолога, не открывавшего дело пациента. Хотя в моём случае она права, ведь для меня те далёкие воспоминания сейчас действительно намного приятнее всего остального.

‑ На Земле, ‑ я замолкаю, на мгновение, возвращаясь в своё прошлое, ‑ я родился на Земле…