Хранитель

…И заяц, пробегавший мимо замка, гордо возвышавшегося на скалистом склоне лесной глуши, насторожился и прислушался. В сгущавшихся над гористой местностью сумерках тревожно закричал филин, сорвался с завитушек кованного высокого забора, чтобы перелететь на ветку - на охоту еще не пора. Желтый, с едва различимыми серыми вмятинами лунный диск зловеще поднимался на звездном полотне небосвода, со всех сторон окутанного массивными грозовыми тучами. Они сгущались, холодало, пролетавший мимо легкомысленный ветер приносил со стороны города запахи зелени и свежесть. Каменные изваяния оскалившихся горгулий, сидящих на парапете, на самом верху, и будто приготовившихся к стремительному прыжку, блестящими сапфировыми глазами смотрели поверх сосен в темнеющую даль. Сонный ворон, нахохлившись, безразлично наблюдал сквозь решетку арочного проёма замка за разворачивающимися действиями внутри…

Мягкий податливый воск медленно стекал по белым пенечкам свечей, переполнял серебряные лунки подсвечников, застывал, плавился и срывался непослушными каплями на каменные выступы рыжеватых стен, на которых шутливо плясали тени, отбрасываемые присутствующими в овальном зале людьми. Круглая люстра на массивных цепях спускалась от самого купола до середины комнаты, тревожно позвякивали на ней обрамленные металлом подвески из драгоценных камней, сотрясаемые ритуальными песнопениями присутствующей толпы. Охраняя полукруглый вход, по обе стороны от него стояли обнаженные исполины. Они громко били в свисающие до пояса барабаны. Палочки попадали по натянутой ткани и, казалось, сами подскакивали  в воздухе. Люди, одетые в коричневые балахоны из грубой ткани, стояли в кругу. Широкие капюшоны скрывали холеные лица носителей «голубой» крови. По здоровенным плечам, скрытым под символическими одеяниями, можно было, не сомневаясь, узнать в них мужчин. Перед ними на коленях, опираясь на ладошки, стояли обнаженные девушки с завязанными черными платками глазами. На изящные девичьи поясницы капал желтый воск от свечей в руках мужчин. Пышных ягодиц слегка касались длинные балахоны, покачиваемые легким сквозняком. Кончиками пальцев девушки касались зловещей пентаграммы, высеченной в сером каменном полу. В центре её, ярко освещенный многочисленными свечами, располагался алтарь, усыпанный красными маковыми лепестками и мелкими желтыми соцветиями полыни. Аромат благовоний придавал церемонии особый статус серьезности. На алтаре, широко раздвинув ноги  и опираясь руками о холодный камень, сидела обнаженная рыжая бестия. Она сладко улыбалась фигуре в белом одеянии, стоящей рядом. Капюшон мужчины в белом скрывал лицо, но по всему узнавалась задумчивость натуры и его особый статус. В руке он держал короткий факел, пылающий синим пламенем. Мужчина не пел, подобно остальным, молча, рисовал в воздухе факелом некие ритуальные символы.

Наконец, барабаны стихли, и присутствующие застыли в своих молчаливых позах. В дверном проеме появился очередная мужская фигура в балахоне с большим глиняным блюдом, доверху наполненным сырым мясом.

- Mandare aliquem vinculis!* – прозвучал грозный голос главного жреца в белом.

Зазвенели кандалы, окружающие пентаграмму. Девушек приковывали, лишая возможности двигаться. Только стоять на коленях, прижимаясь локтями к холодному камню. Дыхание девушек участилось, некоторые боязливо постанывали, но бежать не пытались.

За стенами замка начинался дождь. Мелкие капли моросили по истомившейся листве. Сапфиры чудовищ гневно поблескивали, из ноздрей едва заметно шел пар…

- Добровольна ли твоя жертва? – снова прогремел голос главного.

- Да! – вызывающе крикнула рыжая бестия.

- Да будет так! – выдохнул жрец и занес над девушкой блестящий инкрустированный драгоценными камнями кинжал.

Внезапный сильный ворвавшийся в старинное здание вихрь разом потушил все свечи…

*Надеть оковы! (лат.)

ГЛАВА 1

Признаться, в тот вечер Катарине не особо хотелось  идти на раут к Вердэ, но Август Карфани, друг их семьи, прибывший в Белас всего несколько месяцев назад и мало, кого знавший, очень просил составить ему компанию. Она не могла отказать. К тому же, Катарина только что закончила переводить сложный текст, который потребовал от неё немало усилий. Ей захотелось отвлечься от работы. А Вердэ она знала ещё по Ваславии, их загородные поместья в Подгорье были соседними, и она считала их семейство очень милыми и приветливыми людьми.

Если бы Катарина могла предположить, что события, начавшиеся в тот памятный для неё вечер, вовлекут в такой круговорот страшных и отчасти ужасающих вещей, она, конечно же, предпочла  бы остаться дома. Потом ей пришлось много раз пожалеть о содеянном, но не в её  власти было изменить ход времени. И, оглядываясь назад, она часто ловила себя на мысли: «А что, если бы…» И всегда в такие минуты ей делалось нехорошо.

Самоходная повозка с возничим прибыла за Катариной ровно в восемь. В ней уже ждал Август.

- Прекрасно выглядите, Катарина.

- Спасибо, Август, - девушка сдержанно улыбнулась. Когда-то, очень давно, этот молодой человек проявлял к ней симпатию. Но теперь казалось, что это было в другой жизни.

Война все изменила.

- Как ваше настроение? Вижу, улыбаетесь, значит, все хорошо. А как вы находите Белас? Не скучаете по Ваславии?

Катарина понимала, что Август завел разговор про их бывшую родину ради приличия, чтобы не молчать. И всё же почувствовала легкую досаду.

О чем ей скучать? По нищете? По разрухе? По мужу-тирану, да покоится его душа в смирении. Забыть бы поскорее.

- Нет. Не скучаю. И вы скоро перестанете, - Катарина не хотела говорить резко. Так получилось.

Когда они с Августом в назначенный час появились на пороге небольшой квартиры по улице Катале, что около бульвара Сен-Люссак, то к ним с самой радушной улыбкой поспешила хозяйка Ванесса Вердэ.

- Катарина, как же я рада вас видеть!

- Добрый вечер, Ванесса.

- Вы с другом?

- Как и обещала. Старый приятель нашей семьи по Ваславии. Август Карфани. Вы должны были слышать о нем.

- Конечно-конечно, - хозяйка радушно улыбнулась и с разрешения Катарины увлекла Августа в мужское общество, без лишних слов понимая, что молодому человеку необходимы новые связи и знакомства.

А Катарина облегченно вздохнула. Вот и славно.

У Вердэ на этот раз собралась элита. Здесь были и лорды, и офицеры, и актеры, не обошлось без представителей богемы. Многих из присутствующих Катарина знала, с остальными её познакомили хозяева вечера. Август тотчас присоединился к супругу Ванессы и ещё одному профессору Птешсского университета, и они углубились в политические вопросы. Катарина давно перестала интересоваться политикой и как-то незаметно отстранилась от мужчин, а чуть позже и вовсе вышла на балкон.

В распахнутые настежь окна она с наслаждением вдохнула свежий ночной воздух, наконец, избавившись от духоты залы, где запах сигар перемешался с запахом дешевого одеколона и женскими духами, отчего Катарину начало подташнивать.

Но её одиночество было недолгим. Совсем скоро она услышала рядом с собой робкое:

- Госпожа Катарина…

Вздрогнув, обернулась и увидела молоденькую девушку лет восемнадцати, которая смотрела на нее большими карими глазами и нервно ломала руку. Лицо подошедшей Катарине показалось смутно знакомым. Трудно забыть такую красавицу.  Высокая, стройная, с густыми черными волосами, уложенными в немного шаловливую прическу. Полные губы. Высокие скулы. Роковое сочетание.

  Но не её внешность была самой запоминающейся в девушке. Взгляд. То, как она смотрела. В её глазах застыла необъяснимая печаль, тайное страдание, такое глубокое и сильное, что оно уже не могло находиться внутри, рвалось наружу. Так смотрят обреченные.

Когда Катарина об этом подумала, то невольно поёжилась.

- Госпожа Катарина, - снова отчего-то залепетала она, точно боялась быть услышанной, - здравствуйте. Вы не помните меня?

Катарина улыбнулась в надежде, что девушка немного успокоится и перестанет дрожать, как осиновый лист на ветру.

- Конечно же, помню. Вы – Юлия, дочка месье Виталио Невитли. Мы с Вами познакомились в прошлом году на юбилее вашего отца.

Катарина действительно вспомнила эту девушку, хотя и заметила, какие с ней произошли перемены. В ней трудно было узнать того веселого кокетливого ребенка-барышню, что порхала от одного кавалера к другому. Она сильно изменилось, словно в её судьбе произошло нечто ужасающее.

О смерти Виталио Катарина не слышала, тогда что могло довести молодую красавицу до столь печального состояния?

- Совершенно верно, - её голос снова сорвался, и она подняла руку к горлу, после чего прокашлялась: - Простите.

- Вы больны?

- Нет... Да, то есть не знаю….

Юлия окончательно сбилась и ещё сильнее занервничала. Катарина невольно насторожилась. Почему та говорила и болезненно оглядывалась по сторонам? 

- Вы побледнели, - медленно проговорила Катарина. – Вам лучше всего сейчас пойти и лечь в постель…

Ее бесцеремонно оборвали, что снова было несвойственно для молодой воспитанной леди.

- Нет! Выслушайте меня, умоляю… Прошу, уделите мне минутку вашего времени…

- Юлия, я вас не понимаю. И ваше поведение меня смущает.

- Простите… - снова залепетала она. – Простите… Я знаю, вы много читаете… Вернее, вы - знаток мертвых языков, и я… О, господи, что я несу!!!

Чем больше девушки проводили времени вместе, тем отчетливее у Катарины складывалось впечатление, что Юлия Невитли сознательно искала встречи с ней.

Интуиция?

Шестое чувство?

Кто же разберет.

После того, как Катарина эмигрировала в Киринж, убегая от новой ваславской власти, она практически оказалась без средств к существованию. Перебивалась кое-как, пока однажды один приятель, которому теперь она будет безмерно благодарна всю свою жизнь, не вручил ей адрес Птешского университета. На том же клочке бумаги значилась и фамилия – профессор Левтан.

Голод не тетка, да и за комнату платить надо было. Недолго думая, преодолевая стыд, Катарина отправилась в университет, попросила аудиенции у профессора Левтана.

Через два часа она вышла из университета с кипой  рукописных копий на мертвых языках, а так же будучи трудоустроенной.

Но сейчас Катарина не понимала связи между её образованием и молодой нервной особой.

- Юлия.

Катарине захотелось прервать разговор. Она демонстративно посмотрела на высокий, но весьма узкий, балконный проем, красноречиво давая понять, что предпочитает остаться одна.

Жест остался без внимания.

- Говорят, что вы - эксцентричная женщина… И увлекаетесь тем, что не положено молодым леди…

Вот тут Катарина рассердилась. Сложила руки в замок на животе и более пристально посмотрела на мисс Невитли.

Её увлечения и пристрастия – только её личное дело. И она никому – больше никому! – не позволит вмешиваться в свою жизнь и перекраивать её.

- О многих говорят разные глупости, - как можно холоднее заметила Катарина.

 - Вы обиделись? – снова робко спросила Юлия. – Да, обиделись… Простите, я не хотела.

Девушка выглядела откровенно жалко, и Катарина воскликнула в сердцах:

- Ради Бога, перестаньте постоянно извиняться. Говорите уже, что вам от меня нужно?

 Девушка повела худыми плечами и облизнула губы. Жест волнения.

- Ещё говорят… - продолжила она, - что ваш дед был известным знахарем… Колдуном.

Катарина едва сдержала гневный вздох.

Ну, вот и здесь. Снова.

Меньше всего в разговоре ей хотелось затрагивать своего деда. Девушка не верила слухам, окружавшим его при жизни, и хотела покончить с ними теперь.

- Юлия, - её голос прозвучал сухо и отчасти сердито.  – Моего деда давно нет в живых. Его сожгли революционеры, как колдуна. Так что будет лучше, если мы…

В этот момент с противоположной стороны залы к балкону направилась сама хозяйка с незнакомым мужчиной. Заметила это и Юлия, оттого, наверное, судорожно зашептала:

- Я могу с вами поговорить? Могу?… Но не здесь. Потом… У вас… Могу?

На неё было больно смотреть, синие круги отчетливо проступили под глазами, и Катарина, сжалившись, кивнула.

- Когда?

- Я всю последующую неделю буду дома. Приходите, когда вам будет удобно. Мой адрес…

- Я знаю, где вы проживаете.

В этот момент хозяйка, сопровождаемая неким господином, подошли ко мне, и мисс Невитли, кивнув, отошла.