Все началось с Эдички, вернее, с отрывков из его рукописи.Эдуард был бывшим сокурсником Ники. Можно было обмануться невысоким ростом и субтильным телосложением и принять Эдичку за подростка, однако дрябловатая, болезненной желтизны кожа с унылыми складками возле губ выдавала его истинный возраст. Непривлекательная внешность породила глобальные комплексы, и Эдуард избегал общения не только с девушками, но и с сокурсниками, преподавателями и уж тем более – с незнакомыми людьми. Многие недоумевали, почему он выбрал журфак – с его‑то патологической стеснительностью и неумением кратко и емко излагать информацию. Учился Эдуард неплохо, но статьи у него не получались, а получались пронзительные, наполненные вселенской грустью стихи. И еще романы – фантастические, буйный мир которых был так не похож на нежный и ранимый внутренний мир автора. Эдичка куда уверенней чувствовал бы себя в литературной среде, чем в журналистике, но упрямо продолжал тянуть лямку выбранног

Она почувствовала, что ее тормошат за плечо, открыла глаза и увидела перед собой Ольгу. Выражение лица подруги было встревоженным. Ника, хмурясь со сна, поморгала и подняла вопросительно брови.– Ты уснула… – Ольга сделала паузу и тоже нахмурилась. – И закричала во сне. Я испугалась и…– Закричала? Надо же… Я разбудила Дашу?– Нет.– Хорошо, – ответила она и, морщась, словно от головной боли, потерла пальцами виски. Приснившийся мальчик был персонажем из рукописи Эдички, и Ника будто в него перевоплотилась. И хоть в тех отрывках, которые у нее были, Эдуард не дал подробного описания героя, Нике казалось, что приятель списал бы его внешность с нее. Просто в каждом его романе один из персонажей обязательно походил внешностью на Нику.– Ну, как, решила остаться у нас? – вклинился в ее мысли голос Оли.– Не знаю. Ско

«… – Не бойся…Голос стал более различимым. Мальчик приоткрыл глаза и увидел старца, лицо которого было настолько испещрено морщинами, что напоминало высохшую кору многовекового пня. Однако пальцы старика, ощупывающие мальчика, оказались ловкими и живыми, будто у молодого. От них исходило приятное успокаивающее тепло, и мальчик, доверившись их бережным прикосновениям, закрыл глаза.– Жив‑то, и ладно, а остальное поправим, – приговаривал старик, укутывая замерзшее тело ребенка в какое‑то тряпье. – Обмерз… Сколько же ты в снегу пролежал?Мальчик почувствовал, что его подхватили и куда‑то понесли. Руки у деда, как и пальцы, оказались сильными и молодыми.По дороге старик бормотал себе под нос, гадая, каким образом мальчуган мог оказаться в безлюдном месте, на окраине леса, в сугробе. Мальчику хотелось рассказать, что его выгнал

Домой возвращаться не хотелось. И не было для этого какой‑то особой причины, просто руки как‑то сами вывернули руль, игнорируя нужный поворот, ведущий к дому, а нога сильней нажала на педаль газа. Андрей Никитин, отмахнувшись от здравого смысла, запротестовавшего против полуночного вояжа, покрутил колесико автомагнитолы, делая звук громче, и вытащил из полусмятой пачки сигарету.Жена звонила полчаса назад и сообщила, что сегодня тоже задержится. Какая‑то важная встреча… Очередная. Три месяца назад Лилька перешла на новую работу – более успешную и хорошо оплачиваемую. Но в жертву карьере принесла домашние вечера, которые они раньше проводили вместе.– А что делать, если твоя работа совершенно безденежная? – в запальчивости спросила она Андрея, выразившего недовольство такими частыми сверхурочными. – С голоду дохнуть?С тем, что они «с голоду дохнут», Андрей не был согласен категорически, однако скрепя серд

 В мрачном настроении, всей душой желая, чтобы этот день поскорей закончился, Ника вышла на крыльцо и, поежившись от ледяного ветра, приподняла воротник дубленки. Здание редакции располагалось в двадцати минутах от метро, и Ника привычно помедлила, раздумывая, топать ли по холоду до станции или подождать автобуса. Впрочем, транспорт можно прождать долго, и пешком может получиться быстрее, к тому же при быстрой ходьбе она не замерзнет. Подумав так, Ника спустилась с крыльца и направилась было в сторону метро, но услышала за спиной оклик:– Вероника! Болдырева!Она оглянулась и с удивлением увидела секретаршу Леру Сосновских, отчаянно машущую ей рукой из припаркованной неподалеку машины.Когда Ника приблизилась к дорогой и холеной, как и сама Валерия, иномарке, Сосновских распахнула дверь со стороны пассажирского сиденья.– Хочешь, я тебя к метро подброшу? – Голос у Лерочки был заискивающий, будто она не услугу