Единственное желание. Книга 1

Воронов утёс

В жизни моей сон и явь

Так тесно переплелись…

Упрям сын погибели –

Он тянет меня вниз.

Но светлый ангел надежды

Несёт меня в облака.

Я знаю: судьба моя

Не будет легка,

Не будет путь убран розами,

Лишь  тернии впереди;

Судьбой мне уготовано

Дорогой длинной идти…

А где финал,

И в чём цель пути –

То ведает только Бог!

И я молюсь, чтоб Он силы мне дал,

Чтоб Он мне в пути помог.

Сжимается сердце моё в груди,

Предчувствуя расставание;

Я скоро покину отчий дом…

Любимые, до свидания!

стихи автора

Скалы

Убежать бы из города прочь

В бесконечную звёздную ночь…

 Позабыть про дела и заботы,

Те, что важными были всегда;

И, попав под порывы ветра,

Распахнуть белых два крыла,

И взлететь, в облаках купаясь,

Прямо к солнцу без лишних слов!

 Оглядеть паутину улиц,

Лабиринт бетонных домов…

стихи автора

А начиналось всё очень мило...

Золотые лучики солнца ещё не успели согреть остывший за ночь воздух, и он был полон сырой утренней прохлады, зябкой и  липкой, как паутина. От этой туманной промозглости хотелось забраться в тёплую норку одеяла, ещё пахнущего байковой негой сна. Но восходящее светило уже яростно заявляло свои права на новый день. Отражаясь в пыльных стёклах автобуса, солнце слепило глаза и заставляло жмуриться, одновременно навевая сонную дремоту  и, в то же время, наполняя сердце ощущением бодрости, радости и предчувствия чего-то нового.

Пользуясь тем, что пассажиров в утренней маршрутке, спешащей на окраину города, было раз, два и обчёлся, водитель включил радио на всю катушку. И теперь салон автобуса  оглашали доносящиеся из хриплого динамика громкие возгласы Мадонны, воспевавшей мисс «American pie».

- Лай, лай, Американ пай! - вяло подвывал суперзвезде не выспавшийся кондуктор, пристукивая ногой в такт заводной песенке.

Это был пожилой мужчина, загоревший до противоестественной черноты, неопрятный, обутый в драные кроссовки, заляпанные тёмными пятнами машинного масла.

Кондуктор обвёл салон хмурым взглядом. Видно было, что ему не хочется подниматься с насиженного места, а плату, тем не менее, следовало собрать.

– Конечная! – громогласно объявил он на весь автобус, очевидно в надежде, что пассажиры сами пошевелятся и оплатят проезд.

Светловолосая  девушка, дремавшая на плече своей подруги, резко проснулась от этого окрика и испуганно вскинула голову.

– Что, выходим? – спросила  разбуженная девица, которую звали Олесей.

– Ну, если ты умудришься уехать дальше конечной, то можешь не выходить! – усмехнулась её спутница.

– Не язви! – упрекнула её блондинка, протирая глаза и сладко зевая. – Уснула  я просто! Не заметила, как доехали.

Автобус резко дёрнулся, затормозил и, любезно распахнув двери, вытряхнул остатки пассажиров на пыльную обочину. Немногочисленный народ торопливо разбредался по улочкам близлежащей деревушки. Под их ногами шелестела мокрая от ночного дождя галька, которой были засыпаны все тропинки, бегущие от шоссе к деревеньке Павловке. На остановке остались стоять только две девушки, одетые по-спортивному: «кроссы», ветровки, джинсы. Они деловито поправили за спиной небольшие походные рюкзачки и огляделись. 

 В низине, по правую сторону дороги, окутанная утренним туманом, белым как молоко, лежала деревня Павловка. Небольшая и ничем не примечательная. Обычные, вросшие в землю, избы смотрят в утреннее небо голубоглазыми квадратиками окон (и почему во всех деревнях и сёлах красят ставни в голубой цвет?). Уже частично убранные августовские огороды растягиваются, сбегая по небольшому холму, до самой реки Георгиевки.

 К концу лета тонкая её ленточка была едва различима в кустах ивы и черёмухи. Заболоченная и поросшая травой, она скорее напоминала стоячее болото, столь медленно и лениво перекатывала она свои воды.

На берегу красовалась старенькая деревенская церквушка, уцелевшая ещё с дореволюционных времён и благополучно пережившая времена «советского террора». Недавно её подкрасили и подновили, и теперь медноголовые купола костром горели в свете выползавшего на небо утреннего светила. Церковь носила имя Святого Георгия, и, видимо, в честь этого прихода сонная речушка, временами склонная превращаться в болото, и получила своё название. Впрочем, вполне возможно, что было всё как раз наоборот, и церковь получила своего небесного покровителя в соответствии с названием реки.

– О чём задумалась, Настёнок? –  окликнула Олеся свою подружку. – Долго ещё стоять будем?

Вторая девушка тряхнула рыжей головой:

– Да так, странные иногда мысли в голову приходят… Думала вот, что вперёд было – курица или яйцо.

– Чего? – не поняла блондинка.

– Церковь эта  – Святого Георгия, и река  – Георгиевка. Интересно, что вперёд появилось, что чему имя дало… – объяснила рыжеволосая.

– Мне неинтересно! – заверила Олеся. – Чудная ты, Настя! Какое тебе дело до этого? Всё это – пыль веков и предания старины глубокой. Пойдём, пока ещё не жарко! Путь-то неблизкий. Святогорье – это ведь туда? – спросила блондинка, кивая в сторону, противоположную деревне.

Там, по левую сторону дороги, расстилалась непроходимая лесная чащоба, и ветер гладил вершины устремлённых к облакам деревьев.

– Нет, пройдём чуть дальше по дороге! – предложила Настя. – Там есть тропа на Святогорье, где заправка и павильон.

– А, помню, помню, – закивала белокурой головой Олеся, – мы же там в прошлый раз шли! Я уже подзабыла. Редко ты меня, Настёнок, в люди выводишь, вернее, в лес дремучий…

– Lets go, что ли! – улыбнулась Настасья. – А то так можно и до вечера простоять! Скоро на этой тропке, ведущей к Воронову утёсу, народу станет немерено, и можно будет забыть о тишине и покое. Лес не терпит суеты. Чтобы услышать звуки природы, самому надо молчать. И тогда, если замереть на миг, можно увидеть, услышать, ощутить что-то необычное, невероятное!

На этой философской ноте девчонки, наконец, двинулись в путь.

– Ради того, чтобы найти что-то необычное, помимо крутейших пейзажей, я готова молчать всю дорогу, как рыба! – заверила её Олеся.

– Такого геройства я от тебя даже не прошу, – оглянувшись через плечо, усмехнулась Настя.

– Нет, я, конечно, болтлива! Но ты хочешь сказать, что я неспособна закрыть рот даже на время?! Я могу! – настаивала Олеся. – Только ведь, всё это – бред! Кого мы можем встретить в этой глуши? Все звери давным-давно отсюда сбежали, ведь соседство с туристами им явно не катит. Или ты надеешься натолкнуться на какую-нибудь фею или эльфа, сказки о которых ты так любишь? Тогда клянусь молчать, молчать и только молчать, от начала пути и до его финала.

– Было бы славно, если бы ты помолчала хотя бы пару минут! – улыбнулась Настя. – Но эта миссия для тебя невыполнима, ибо ты явилась в наш мир, чтобы говорить…

***

– Гляди-ка, какой магазин отгрохали!  – удивилась Олеся чуть позже, кивая головой в сторону масштабного кирпичного строения, сложенного на манер средневекового замка.

Раньше на его месте стоял маленький ободранный павильончик, в который иногда заглядывали проходившие мимо любители туристических прогулок. Теперь же это был симпатичный придорожный минимаркет, а пришпандоренная над входом зелёная вывеска гласила, что заведение сие носит звучное название: «Робин Гуд».

– Клёво! – усмехнулась Настя. – Какой гений такое милое названьице придумал?

– А что? По-моему, зачёт! Чистосердечно и откровенно, – усмехнулась Олеся. – Решил зайти, будь готов  к тому, что останешься без денег.

– Ещё бы Соловьём-Разбойником обозвали! – подхватила Настя. – Стояли бы у дороги, свистели и грабили клиентов. Хотя этим уже гаишники промышляют, а они от своего дохода так просто не откажутся! Надо же им, бедным, на хлеб зарабатывать.

– Ага, с чёрной икрой! – хмыкнула Олеся. – Как в анекдоте: «Вставай, сынок! Они уже полчаса б*******о ездят!» Что, заглянем к «Робину»?! – предложила Олеся, возвращаясь мыслями к магазину. – Жвачки хочу или леденцов… В дороге – милое дело!

– Зайдём! – поддержала Настя.

***

Настя рассеянно оглядела многочисленные стеклянные витрины и прилавки, скользнула взглядом по притулившемуся в углу телефону-автомату.

– Ничего себе! Смотри, какая рухлядь! – кивнула  Олеся в сторону таксофона. – Я думала, они уже вымерли, как мамонты! Изжили себя, как вид, не пригодный к существованию в двадцать первом веке!

– Тише ты! – шикнула Настя. – Думаешь, теперь все при сотовых? Знаешь, когда я на  первый курс пришла, даже у наших ещё не у всех мобильники были! А уж в этой дыре… Тут, кстати, даже если купишь телефон, толку мало! Связи-то нет!  Вот и бегают наверняка сюда всей деревней звонить!

– А, так ты поэтому велела телефон дома оставить? А я думаю, что за странная тема! Тут реально ни один оператор не ловит?

– Не-а!  Ни один! Говорят, это из-за гор…

– Чушь! – не поверила Леся. – Неужели везде, где есть горы, сотовой связи нет?

– Тут нет. Стопудово! – рыжая девчонка решила поставить точку в затянувшемся разговоре.

 Блондинка подошла к кассе, нетерпеливо постучала холёными ногтями по пластиковому столику для покупателей. Из подсобки неторопливо выплыла дородная дама неопределённого возраста и сильно «злоупотребляющего» вида.

– Что берём – «Орбит классический» и пару пачек «Бонпари»? – уточнила Олеся скорее у себя самой, чем у подруги.

Настя согласно кивнула. И «леди Робин Гуд», неторопливо шаркая по полу стоптанными донельзя китайскими сланцами, принялась шарить по полкам в поисках леденцов. 

– Если можно, «Зелёное яблоко» и «Ягодное ассорти», – попросила Олеся, пытаясь заглянуть за прилавок, под которым скрылась продавщица.

– И пачку «L&M»! – добавила Настя. – Лёгкие.

Олеся развернулась к ней, сверля подругу яростным взглядом.

– Ты же обещала мне, что бросишь курить! Настёнок, ты же говорила в прошлый раз, что это всё – последняя сигарета!

– Теперь точно последняя, – Настя запнулась, – … пачка.

Леся негодующе фыркнула:

– Фиг тебе! Я за здоровый образ жизни!  Долой вредные привычки! Да здравствует чистый воздух, ну, и всё такое, типа того! Мы идём в лес, кислородом дышать, а ты!

 Вернувшаяся к кассе продавщица безучастно переводила взгляд с одной подруги на другую.

– Не будь занудой! – Настя отвела взгляд. – Обещала бросить – брошу, но не могу же я так сразу.

– Ну и флаг тебе в руки – травись на здоровье! – обиженно заявила Олеся.

И продавщица, уже уставшая от их мелких разборок, положила на столик все покупки: «Орбит», конфеты и пачку сигарет.

– Я тебе это припомню, моя прелесть! – уже на выходе из магазина зловеще прошипела Олеся, потрясающе похоже пародируя манеру речи толкинского Голлума из модного нынче «Властелина колец».

За спиной девчонок тихо звякнул колокольчик «музыки ветра»,  подвешенный над дверью, и они зашагали дальше.

***

Тропинка от магазина резко сворачивала влево и сбегала в низину по крутому пригорку, осыпавшемуся под ногами мелкой крошкой серо-розовых камней. К тому же после ночного дождя было грязновато, следовало идти маленькими осторожными шажками, чтобы случайно не устроить себе скоростной экстремальный спуск. Сбегая в лог и пересекая небольшой ручеёк, изрядно замусоренный гнилыми корягами, тропинка терялась в лесных зарослях, приглашая путниц в тихое, почти заповедное местечко – Святогорье. Уголок нетронутой природы, где бьёт под сенью леса кристально-чистый Святогорский ключ, где, возвышаясь над кронами столетних деревьев, к небу устремляются чёрные пики скал, именуемых Вороновым утёсом.

 Это было любимое место отдыха всех горожан. В выходные и праздники сюда стекались тысячи отдыхающих. Словно паломники, идущие к святыням, они устремлялись в Святогорье «на шашлыки».

Но сегодня был четверг, раннее утро, и в лесу пока оставалось относительно тихо. Лишь барабанная дробь дятла нарушала тишину просыпавшегося от ночной дрёмы леса.

Хорошо утрамбованная множеством ног тропа постепенно забиралась всё выше и выше, петляя меж деревьев, уже слегка тронутых осенью. Конец августа одаривал в этом году по-летнему жаркими днями, и южный ветер веял сухим раскалённым зноем, словно рождался он на просторах Сахары или в брюхе  гигантского сказочного дракона. Но ночи уже были холодны, трава в оврагах становилась бурой от сырых осенних туманов. Кое-где в кронах деревьев мелькали целые стайки пожелтевших листочков, и лес светился тем ядовито-салатовым оттенком, который является несомненным предшественником золотого сентября.

Девчонки не торопились: любовались живописным видом, шутили на ходу, разглядывали птах, щебетавших в ветвях. По мере того, как поднималось солнце, в лесу стали появляться люди. Многие из них торопливо обгоняли юных туристок, но  Олеся и Настя даже не пытались их настигнуть. Появление чужаков сопровождалось шумом, гвалтом, болтовнёй и смехом, а нередко выражениями, далёкими от литературного русского языка.

Всё зависело от «кондиции», в которой находились отдыхающие…

А многие были уже, мягко говоря, не совсем трезвы, несмотря на раннее утро.

В общем, такое соседство не доставляло радости девчонкам.

Настя присела на поваленное бревно на обочине дороге, проводила хмурым взглядом толпу (человек десять) школьников, обогнавшую их. Старшеклассники галдели на всю округу, с идиотским азартом пытались выяснить, какое количество спиртного они с собой прихватили. Подсчёт осложнялся тем, что часть «неприкосновенного запаса» уже была уничтожена.

– Неужели и мы такие были? – вздохнула Настя.

– Нет, мы такие не были! – задумавшись на миг, решила Олеся.

– Да, не были, – согласилась Рыжая. – Деградирует молодёжь!

Олеся усмехнулась:

– Тоже мне нашлась старушка – третий курс только впереди! Но, в самом деле,  эти малолетние хроники-алкоголики мне всё удовольствие портят. Я отдыхать приехала, а тут вместо тишины леса приходится слушать их ржание лошадиное и маты трёхэтажные!

– Ничего, – хитро подмигнула Настя, – мы сейчас от них оторвёмся.

– Каким образом? – недоверчиво поинтересовалась её подруга. – Ты  с собой  пару противотанковых гранат захватила?

– Через двадцать минут будем у Святогорского ключа, а там есть одна тропинка, о которой не все знают. Неприметная тропа в стороне от основной дороги на Воронов утёс. По ней только лесники ходят. Там тихо, спокойно. Вот туда и двинем, в стороне от толпы.

***

Святогорский ключ и вправду не заставил себя ждать. Чуть в стороне от тропы громоздились почти белые валуны, меж  ними из земли бил родник. Вода, ледяная и абсолютно прозрачная, с весёлым журчанием устремлялась вниз по склону, перепрыгивая по скалистым порогам, вливалась в неглубокую траншею, пересекавшую дорогу, и продолжала свой путь, теряясь в лесу. Через канавку были перекинуты доски, представлявшие собой хлипкое подобие мостика.

Олеся и Настя свернули к источнику, у которого парень лет двадцати пяти и красивая светловолосая девушка набирали воду в походные фляжки. Рядом на земле валялись большие туристические рюкзаки, и весь внешний вид парочки выдавал в них не просто любителей, а ярых фанатиков, для которых лес и горы были родным домом.

На дне источника красовались разноцветные мелкие камушки, а также множество  монет различного достоинства.

По преданию лет триста назад в здешнем лесу жил святой старец Прокопий. Жил себе не тужил тихой скромной жизнью отшельника, молился Богу за весь белый свет и лечил болящих, попутно вразумляя заблудшие души. Местные жители его почитали. Но, как обычно, нашлись «добрые люди», кому не по нраву пришлись богоугодные дела старца.

Где-то здесь, у этого источника,  принял тот мученическую смерть. И пролилась святая кровь Прокопия в чистую, как слеза ангела, воду родника. Но добрый монах,  умирая, простил всех и благословил. До последней минуты продолжал он молиться за неразумных детей Божьих, даже за  своих обидчиков. Потому земля, впитавшая кровь Прокопия, стала не проклятой, а святой. Вместе с кровью вошла в неё святая благодать старца, и воды источника ныне считаются целебными. С тех самых пор любой проходящий мимо не упустит случая напиться чудотворной водицы и смыть грехи с рук своих. А нынешнее поколение придумало бросать в источник мелкие монеты, на которые загадывали самые заветные желания.

Девчонки тоже возможность не упустили – две монетки, сверкнув золотым рёбрышком, опустились на дно.

– Что загадала-то? На любовь, небось? – усмехнулась Олеся.

– А ты, можно подумать, что-то другое!

– Эх, Рыжая! Проще надо к парням относиться! – покачала золотой головой её подружка. – Принцев мало, и их всех уже давно разобрали. Надо хватать то, что жизнь преподносит! А там  уж как пойдёт… Один надоест, другой найдётся.

Настя тряхнула рыжей шевелюрой.

– А зачем, Леся? Зачем те, кто тебе не нужен, до кого дела нет сердцу твоему, кто тебя не достоин? Зачем пытаться строить отношения, обречённые на провал, с теми, кого совсем не любишь?

– Да, любовь – она должна быть единственной и вечной! – согласилась Олеся. Усмехнулась озорно и добавила: – Только любимых надо менять периодически…

– Да иди ты! – беззлобно огрызнулась Настя.

– Но ведь я права! Али перевелись на Руси нормальные мужики? – вопросила Олеся. – Да вот, хотя бы, Руслан Новогородцев! Настоящий мачо! Чем он плох?

– Руся? – Настя пожала плечами. – Ничем не плох, наоборот, всем хорош! Только вот Ленку свою без ума любит, и это тоже хорошо. Потому что за это я его и уважаю! Мы просто друзья, Леся, иначе не будет! А других таких, как он, я пока не видела…

– А если бы ты захотела, могла бы его у Ленки отбить, – вкрадчиво промолвила Олеся. – За таких стоит бороться, Настёнок!

– На чужой беде счастья не построишь! – отрезала Настя. – Хватит болтать! Идём!

– Ну и ходи, как дура, без парня! – бросила рыжей в спину Олеся, спохватилась, бросилась догонять. – Эй, не обижайся!

– Я не обижаюсь, – не оборачиваясь, ответила Настя, уже вполне спокойно. И добавила со вздохом: – Я просто не хочу ни за кого бороться! Я хочу, чтоб за меня сражались, добивались моей любви, совершали ради меня подвиги и безумства!

– Ну, милая моя, тогда тебе надо было родиться лет этак четыреста-пятьсот назад! Там найти себе рыцаря без страха и упрёка, а в нашем веке не дождёшься от них никакой романтики! – заявила Олеся.

– Хуже всего, что ты права! – вздохнула Настя. – Весь мир под себя переделать нельзя!

– Кстати, ты уверена, что мы правильно идём? Уж больно здесь всё как-то дико, нехожено! Мы не заблудимся?

– Тише! В лесу такими словами лучше не бросаться! – одёрнула Настя. – Мы эту тропу лет пять назад с Денисом нашли. Ещё когда нередко на природу выбирались. Я её хорошо знаю.

– Н-да, учитывая, что твоему Денису после свадьбы, а это уже года так… четыре, совсем не до походов, представляю, как ты её знаешь! – пробурчала Олеся, но послушно догнала подружку.

***

Олеся и Анастасия были подругами, что называется, не разлей вода. Хотя не прошло ещё и двух лет с тех пор, как судьба свела их вместе, Насте казалось, что они знают друг друга  всю жизнь, с самого рождения. Не проходило ни одного дня, чтобы они не увиделись.  И трудно было представить, что когда-нибудь жизнь может вновь развести их в разные стороны.

Олеся пришла в группу Насти уже на втором курсе (она до этого тоже училась на экономическом факультете, но в другом институте). В Торговом Олеся сразу же произвела фурор. Весёлая, компанейская, яркая, «хохлушка-хохотушка»  привлекла к себе массу людей.

Настя тоже со всеми старалась быть в хороших отношениях, но именно Леся стала для неё настоящей подругой.

«Я хочу с ней сдружиться – мы обязательно найдём общий язык!» – решила Настя в тот самый миг, когда незнакомая блондинка впервые появилась в их аудитории, и Светлана Ивановна, преподаватель по экономической теории, любезно представила группе новенькую – Олесю Петрушенко.

 Она была необычайно красива и мила. Волосы, стриженные под каре, красила в цвет «золотой блондин». В сочетании с тёмно-карими глазами (цыганскими, прямо-таки роковыми)  светлые волосы добавляли интриги её и без того привлекательной внешности. Олеся предпочитала чёрные тона в одежде и, будучи стройной и высокой,  обладала мягкой, кошачьей грацией.

А уж Леськина улыбка могла растопить любое, даже самое чёрствое, сердце! Неудивительно, что поклонники падали к её ногам штабелями. Впрочем, дело было не только  (и не столько!) во внешности, сколько в её характере. Она была безнадёжной хронической оптимисткой, жизнелюбивой до мозга костей. Энергия  из этой девчонки била фонтаном.

И это при том, что детство своё она провела в глухой, забытой Богом, деревушке, где основной валютой и ценностью считался технический спирт.  Девчонка жила как на пороховой бочке, успев нахлебаться горя с вечно пьяными и скандалящими родителями. Натерпевшись побоев и дебошей, уставшая играть роль миротворца  и пытаться вразумить окончательно забросивших хозяйство «предков», Олеся сбежала в город к тётке. Кроме племянницы у тётки было  на попечении три кошки, два  пуделя и пекинес. За всей этой живностью приходилось присматривать Олесе, но это оказалось куда приятнее пьяных «разборок». Тётка Леси дамой была странноватой, но её юная родственница отличалась гибкостью характера и умением приспосабливаться. А ещё, по счастливому стечению обстоятельств,  выше упомянутая тётка жила через три дома от Насти, что тоже способствовало укреплению их дружеских уз.

Надо заметить, что желание сдружиться возникло у девчонок обоюдно. Олеся, впервые вошедшая в аудиторию, из всей массы студентов новой группы мгновенно выделила Настю.

И неудивительно – трудно было не заметить это яркое рыжее буйство кудрей! Волосы Насти являлись истинным богатством: медно-рыжие от природы, густые, волнистые, длинные, яркие, как пламя. А лицо светлое, лишённое веснушек, свойственных большинству рыжих. И ещё огромные зелёные глаза: золотисто-ореховые крапинки разбегаются в них как лучики солнца; тёмные ресницы и брови, опять же,  не в пример большинству рыжеволосых! Кроме того, Настя обладала редкой особенностью – на солнце она загорала, а не просто краснела и покрывалась ожогами, как все светлокожие.  Высокая и длинноногая, словно фотомодель, с осанкой истинно королевской, она всегда привлекала внимание. Но обладая такой незаурядной внешностью, девчонка, как ни странно, никогда не считала  себя красавицей.

Их взгляды встретились – карий и зелёный, и судьбы переплелись. И теперь Настя, привыкшая к своей подруге, как к собственной тени, не могла даже представить, что когда учёба закончится, жизнь заставит их разойтись, так или иначе! Ведь будет работа, и новые люди, и знакомства, а потом собственные семьи, и всё уже станет по-другому…

Но пока они были вместе, понимая друг друга с полуслова, а иногда и вовсе без слов.

Поначалу мать Насти, Надежда Андреевна, даже ревновать начала, уж больно много времени  дочь отводила подруге.

 Двенадцать лет назад родители Насти развелись. Отец уехал куда-то на север зарабатывать «большие бабки». Новой семьёй так и не обзавёлся, что и неудивительно. Тот ещё бабник и деспот,  он ни с одной женщиной не мог ужиться (за исключением Надежды Андреевны, отмучившейся почти пятнадцать лет).  Брат Насти Денис уже четыре года как женился, а год назад стал отцом премилого малыша Алёши. Вместе с женой Наташей они жили на съёмной квартире, а потому Настя оставалась единственной заботой Надежды Андреевны. Естественно, что, когда повзрослевшая Настя  стала проводить больше времени вне дома, мама её начала тихие скандалы и громкие обиды.

Познакомившись с Олесей, мнение своё о ней Надежда Андреевна постепенно изменила и стала принимать её как дочь родную.  К тому же подрастающий внучок Алёшка требовал всё больше участия и заботы, и Надежде Андреевне пришлось переключить своё внимание с взрослой дочери на юное пополнение семейства Романовых. 

Да, да, Романовых! Ведь рыжеволосая девушка носила именно эту звучную царскую фамилию. Хотя прямого отношения к потомкам императорской семьи, очевидно, не имела.

Забавно, но данное ей без всякого умысла царское имя, имело на судьбу её немалое влияние.

В Торговом ей сразу же дали прозвище «Царица». Плюс к этому, само собой,  «Рыжая» – уж от этой клички избавиться было просто невозможно!

 Сама Настя чувствовала некую ответственность перед тем таинственным и великим именем, коим её наградили родители, и старалась вести себя всегда с надлежащим достоинством и благородством. Она хорошо училась, занималась иностранными языками, пением, танцами, играла на гитаре, всерьёз увлекалась историей и мифологией. И при этом не испытывала ни малейшего интереса к профессии бухгалтера, которой ей предстояло заниматься в будущем.

Она пошла в этот институт на экономический факультет, подчиняясь желанию матери. В их провинциальном захудалом городке нельзя было найти ничего лучше, но, так как Настя привыкла всё делать на «пять с плюсом», училась  отлично, храня в глубине сердца иные мечты.

Хотелось ей вместо скучных цифр, нудных отчётов, запутанных систем налогообложения, бухгалтерских счетов и индекса Доу-Джонса – путешествий и приключений, бескрайних морей и нехоженых дорог, далёких стран и непокорённых горных вершин… Изведать мир со всеми его чудесами, а потом рассказать об этом людям! Книгу написать или снять кино, которое непременно вдохновит ещё кого-то повторить её подвиг.

 Но какие могут быть приключения в провинциальной российской глубинке??? Море и дальние страны  Настя видела  разве что во сне, да ещё по телевизору.

А вот горы, к счастью, имелись… Не Гималаи, конечно! Но Романова обожала прогулки на Воронов утёс…

Ещё был у девчонок  добрый приятель Руслан Новогородцев – верный и надёжный друг, и не более того.

И была ещё мечта о счастье… Пока они  и сами ещё не знали толком, каким оно должно быть – их счастье, но ждали его, как ждут новогодних подарков, в слепом предвкушении чуда и чего-то невероятно нужного и приятного.