ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ДЕЛА ХОЗЯСТВЕННЫЕ

Георг

К первым морозам зерно, овощи и мясо были законсервированы и лежали в специальных хранилищах. Теперь мои люди могли не опасаться голода. Правда, в зернохранилище постоянно забивался электронный фильтр, так что мы рисковали остаться без семян на следующий год.

Пришлось побегать. Мастеров такого уровня у меня не было, так что пришлось с Семеном конструировать нечто подобное, но уже в механическом варианте. Промучились два дня и тут, как назло, начались ливни.

Девчонка свалилась окончательно. Вместо того, чтобы наказать виновных и отделаться, Ивету пришлось у горе-нянек забрать к себе. Все равно основные дела по хозяйству окончены, а до поездок в город еще много времени — дожди размыли остатки пути, придется дожидаться морозов. Конечно, транспортеру грязь не страшна, но топлива осталось на «раз и обчелся», не стоит тратить его по пустякам.

Корбан нанял еще трех охранников, говорит, внешне адекватные. Но кто их из леса разберет. Пока не поживут с годик на глазах, не вычислишь, стоят они затраченной крови или нет.

— Вы ее сегодня кормили?

Я с оскорбленным видом фыркнул, прибью когда-нибудь эту докторшу!

— Ты сегодня больных лечила? Или под дождь больными выгнала? — с сарказмом поинтересовался я. Совсем умники обнаглели! Я сделал короткую паузу и, прежде чем Марина успела ответить, добавил:

— На данный момент ты отчитываешься передо мной. А не наоборот, когда ситуация изменится, я тебе сообщу!

Она с достоинством кивнула. Умеет держать удар. Но все равно и в следующий раз начнет с чего-то подобного — порочная практика, сложившаяся за годы сотрудничества. Но так как ни в чем скверном кроме дерзкого языка мой доктор не замечена, я согласен терпеть ее болтовню и дальше. Зачастую небольшая перепалка с Мариной — то, что мне нужно чтобы чувствовать себя в норме.

— Больная ест и спит. Я позволил Милане ее искупать, и она вновь уснула.

Марина сокрушенно покачала головой и приступила к осмотру пациентки. Дождавшись, когда она повернулась ко мне, я с подозрением прибавил:

— Твоих рук дело?

— Нет, слабость и сон вызваны болезнью, — вздохнула моя врач.

— И какой прогноз? Она поправится или всю жизнь так и будет вести себя как привидение? — озвучил я свои опасения.

— Прогноз положительный… — А Марина очень милая, когда улыбается, в такие минуты я понимаю Корбана.

Я усмехнулся в ответ. Докторша добавила:

— … если вы и дальше будете кормить ее по часам. — Моя улыбка тут же пропала. Она резко перестала улыбаться, сосредоточено складывая инструмент в большую холщевую сумку.

Мне ничего не осталось, как только ответить:

— Пока я свободен — буду кормить. Потом передам ее вам с Миланой.

Светик проводила доктора до выхода, вручила плащ и закрыла за ней двери.

Я погладил маленькую красавицу по голове. Малышку Светиком называл я, кажется, вышло удачно. Энергичная и задорная, она таскала теплую еду для Иветы, убирала за посетителями грязь и, чуть не мурлыкая, преданно смотрела на Корбана, возведя его в ранг рыцарей без страха и упрека, всячески ластилась к нему, своими забавными выходками спасая меня от скуки.

Ивета все еще спала. Так что, закончив все дела, я вышел из кабинета и спустился в зал наблюдения. Там два часа валялся в кресле, просматривая рабочие записи с фермы, когда открылась дверь в кладовую, и из-за нее появился мой генерал собственной персоной — Корбан тоже маялся бездельем и последнее время чересчур часто появлялся у меня.

Я оторвал взгляд от экрана:

— Корбан, как дела?

— Никак. Сегодня выделил новичкам комнаты. Они-то, понятное дело, на ферму наметились, так я им популярно объяснил, что им там делать нечего.

— Сильно возмущались? — насмешливо поинтересовался я, поднимаясь, чтобы достать из сейфа проспиртованную кровь.

Корбан, усаживаясь в кресло, презрительно хмыкнул:

— Пусть только попробуют, порву на месте…

Я разлил угощение по бокалам.

— Венецианское стекло… — предупредил я. — Не раздави, Самсон*…

*Классический персонаж, библейский силач Самсон, чья сила в волосах.

Корбан равнодушно отмахнулся:

— Помню, что венецианское. И даже помню, как нашел их тебе.

Пригубив крови, мы помолчали, думая каждый о своем.

Трагедия, сломавшая весь мир, все еще жила в воспоминаниях. И, наверно, будет там жить всегда.

— Как твоя подопечная? Спит? — улыбнулся Корбан. — Я не понял, на что ты ее готовишь? Не боишься вторую Красотку заполучить?

Я поднял брови в немом удивлении, глупая шутка Корбана, будто он не в курсе, что к чему.

— Уже в голову ударило?

— Ну, ты поселил ее в доме, дал защитный костюм, теперь вот выхаживаешь… Самолично! Я понимаю, она маленькая беззащитная девочка, я и сам расстроился, когда она упала… но…

Я отмахнулся.

— Знаешь, как говорила моя мама о моей сестре? Маленькой беззащитной девочке?

Корбан отрицательно помахал головой.

— Она говорила, «подожди, она освоится, тогда увидишь… если успеешь спрятаться!».

— Ты хочешь сказать, что она еще нам всем покажет? — С недоверчивым смешком уточнил Корбан.

— Ни на минуту не сомневаюсь! — весело ответил я. — Ты еще увидишь генерала в юбке. Вспомни, как она отвечала Гансу. Ни капли стеснения.

— Сейчас юбки почти не носят, к сожалению. Я бы посмотрел, особенно в короткой. Да, зачем ты отдал ей комбинезон, ну кроме того, что она напоминает тебе сестру? Он ведь стоит целое состояние? Гораздо больше, чем читающая рабыня, не так ли? — с легкой язвительностью в голосе поинтересовался он.

— Надо было, вот и отдал… Ты бы видел ее тряпки.

— Видел. Ничего особенного, обычные, как у всех купленных, — занудливо пристал Корбан.

Я почти разозлился:

— Что ты привязался к этому? Комбинезон оказался птичьего размера, куда его девать? А ей надо было что-то дать или ты предпочитаешь оставить голой? Конечно мысль интересная, но не в ее случае… — Я указал бокалом в сторону приоткрытого бара. — Вон лучше достань ту, покрепче, следователь ты наш, доморощенный...

Он кивнул и вернулся с новым пакетом.

— Ты знал, что вчера разграбили еще одну ферму?

— Чью?

— Загорского, у которого была реклама: «Кровь на все вкусы», это тот, который скупал калек, неизлечимо больных и умалишенных по всем фермам.

— Помню. Хорошо торговал. Хотя я знал, что он плохо кончит… Слишком много внимания привлек к себе. Я не удивлюсь, что фермы потрошит кто-то из «элиты», сам знаешь, что это за публика. Возможно тот же, кто грабит грузы на трассе. Да и появление у них взрывчатки наводит на мысль, она ведь на улице не валяется…

— Знаю, надо нанять еще бойцов.

— Нанимай.

Он кивнул и принялся потягивать новый напиток, я увлекся новостями на экране. Но Корбан внезапно прервал повисшее молчание:

— Ты никогда не рассказывал, что случилось с твоей сестрой? — поинтересовался Корбан, разливая по бокалам новый пакет крови.

— Она не заболела… — сказал я и заглотнул остатки красной жидкости на дне, — как и родители… Это был момент первичного бешенства…

Корбан печально покачал головой. Мы оба знали, что тогда происходило в городах и селах.

Очень много людей, обращенных болезнью в упырей, без малейших сомнений, — как тогда говорили: «себе в удовольствии не откажешь!» — направилась охотиться на людей.

Зубы и все прочее — осталось обыкновенным, вирус радикально изменил только состав тканей, но внешне — тело было прежним. Тогда еще никаких приспособлений для мгновенного отсоса крови из вены не было.

Чтобы добраться до горячей крови, заболевшие рубили здоровых людей, словно тростник. И пили живительную жидкость прямо из артерий.

Переболев странным гриппом, я тоже почувствовал ненормальную тягу. Сначала понять не мог, что со мной. Перед глазами стоял туман, от еды воротило, во рту стоял металлический вкус, в общем, ломало как наркомана.

Мама, обеспокоенная моим состоянием, вскрывая ампулу лекарства назначенного врачом, случайно порезала палец…

Наблюдая за медленным появлением капли крови, я почти потерял разум. Только крайнее напряжение всех сил и слабость после перенесенной болезни помогли совладать собой, чтобы тут же не кинуться на нее.

Поэтому на две недели я закрылся в подвале, где когда-то мы с отцом мастерили модели, отказывался впускать к себе обеспокоенных родных. Тогда мне нужна была только кровь, все мысли вертелись вокруг одного: как я смогу ее получить. А когда, наконец, я вышел из добровольного заключения, моей семьи уже не было в живых. Кто-то из заразившихся добрался до них раньше…

— Давай налью еще? — Я кивнул и протянул бокал Корбану. — Мы выпьем за умирающий мир. Ты же видишь, что он окончательно умирает?

Я кивнул, но, помолчав, добавил:

— Если где-то не укрылись люди…

— С современными средствами слежения это мало им поможет, и рано или поздно до них доберутся. Конечно, если рядом с ними есть склад с оружием и припасами, а лучше бункер, это несколько поменяет расклад, но… по сути, ничего не изменит, только протянет время… — Мрачно разглядывая бокал в руке, отозвался Корбан.

— Да… Я с ужасом думаю, что всю цивилизацию придется поднимать заново…

— По тем же граблям…

— Давай выпьем за то, чтобы эти новые грабли были пореже и тупее…

— Давай…

Мы достали еще один пакет.