Павлов сразу же вырывается вперёд. Я изо всех сил стараюсь его догнать. Закреплённые лишь на верёвках дощечки качаются подо мной, грозя сбросить вниз.
Мостик, начинающийся от самой земли, чтобы удобнее было подниматься, очень быстро уходит вверх. Основные верёвочные конструкции закреплены на деревьях, высота кое-где доходит до полутора метров. Удовольствие свалиться весьма сомнительное.
– Юль, держи баланс, – советует мне Александр на сложном подъёме, когда я, оказавшись примерно на середине мостика, между двумя деревьями, принимаюсь опасно раскачиваться.
Разумеется, его совет пропадает втуне. Поскольку я тут же реагирую на слова и смотрю на Павлова, от моего движения мостик начинает качаться ещё сильнее.
– Сама разберусь, – буркаю под нос и иду дальше, изо всех сил цепляясь за верёвочные поручни.
Наконец долгожданная опора. Я вцепляюсь в ствол сосны, обняв его и прижавшись как к самому долгожданному другу. Утыкаюсь лицом в
Моё маленькое чудо сидит на слишком большом для неё, взрослом стуле и капризно качает головой. Принцесса желает, чтобы завтраком её кормил папа. И никак иначе.Словно на зло, Эльза, наша няня, сегодня сдаёт экзамен и придёт через пару часов. Не раньше, хотя и собиралась пойти отвечать самой первой, чтобы скорее освободить меня.– Ну, пожалуйста, солнышко, – я подношу к её рту ложечку, но моя прелесть отрицательно качает головой. Ещё бы руки на груди сложила и стала бы точь-в-точь наш папа, даже губы так же изогнула, и выражение лица такое же решительное и упрямое.Через открытую дверь слышен звук шагов.– Папа! – вопит моя дочь, ну какая моя? – его.Малявка с трудом слезает с высокого стула, но делает это так быстро, что я не успеваю помочь, и несётся к любимому, обожаемому, несравненному папочке, смешно топоча босыми пяточками.– Белль, – папочка, уже одетый в тёмно-серые брюки и белоснежную рубашку
Два года спустя.В зрительном зале сумрачно. Все взгляды устремлены на сцену, где вот-вот состоится награждение очередного участника.Рядом со мной сидят Провальские. Констанс держит меня за руку, похоже, она волнуется чуть ли не больше меня самой. За прошедшие два года эти люди становятся моей семьёй.Кажется, тот приснопамятный питч был только вчера. Моя «Лгунья» понравилась молодому, но уже зарекомендовавшему себя режиссёру Курту Виману. После встречи он подошёл ко мне и сказал, что хотел бы вместе поработать. Это было очень забавно, потому что я не поняла ни единого слова. Тогда Курт оставил мне свою визитку с просьбой позвонить. Разговаривал с ним Валентин уже на следующий день, а потом переводил мне.Первые месяцы в Берлине стали для меня самыми трудными. Я изучала два языка, потом поступала в академию (и поступила), одновременно работала с Куртом над сценарием. К счастью, это засчитывалось практикой.Конечно, в том, что наш фильм
Берлин встречает меня дождём и пронизывающим ветром. Когда я вижу, что из-за погоды пилот выводит самолёт на второй круг, активизируется мой страх перед полётами. Точнее – падениями.Вот вроде бы только что предвкушала встречу с Берлином, а теперь сижу, вцепившись пальцами в кресло, и прошу кого-то, чтобы помог нам благополучно сесть.Помог. Пассажиры аплодируют пилотам. А я начинаю наконец дышать, чувствуя такое невыразимое облегчение, словно только что родилась во второй раз.В аэропорту меня встречает неизвестный мужчина в чёрном костюме, с чёрным галстуком, хорошо, не в чёрных очках. Но выглядит мужчина сильным, уверенным, способным, в случае необходимости, меня защитить от чего угодно.Он высоко держит лист бумаги с крупно написанной латиницей моей фамилией и именем помельче. Валентин уже предупредил, что сам не успевает подъехать, поэтому смело иду к этому мужчине.– Хэллоу, – мой английский весьма поверхностный, знаю только
Дни тянутся невыносимо медленно. Я загружаю их, как могу, чтобы не сойти с ума от тяжёлых мыслей и осознания масштаба своих потерь.Мы с мамой устраиваем генеральную уборку, и спустя три дня все поверхности в доме блестят чистотой, а мужчины боятся ступить куда-нибудь не туда и ходят на цыпочках. Затем мы перемещаемся в огород, и отец с братьями вздыхают свободнее, уже не ожидая каждую секунду услышать гневный окрик.Мамин цветник прекрасен. Мне кажется, весной и летом он самый красивый на нашей улице. Мы приводим его в порядок, готовим к зиме – обрезаем старые побеги, выпалываем сорняки. Поначалу кажется, что этой работе не будет ни конца ни края. Но через пару дней заканчивается и она.Моё предложение сделать ремонт отец и братья испуганно отвергают, мама, чуть подумав, соглашается с ними.И я опять остаюсь не у дел. Мы много гуляем с Джеком, часто проводим время на берегу. Я даже покрываюсь золотистым загаром.Разок я попыталась было встре
Она потрясающая.Валентин шёл по освещённому жёлтыми фонарями парку. Чуть поодаль ехал автомобиль охраны, не мешая боссу насладиться приморским вечером.Провальский чувствовал такой эмоциональный подъём, какого не знал уже много лет. Он словно снова стал молодым. У него есть дочь. Надо же! Совсем взрослая дочь. Кто бы мог подумать!Эта девочка, такая юная и трогательная, но в то же время сильная и решительная. Она не боялась мечтать и смело шла к достижению цели. Так почему же вдруг свернула на полпути?Провальский просмотрел отчёты по Юле ещё в Москве.Девочка хорошо училась, окончила школу всего лишь с несколькими четвёрками. Поступила в колледж культуры на библиотечное дело, но ушла после второго курса. Дома наверняка был скандал, Валентин улыбнулся, представив, как дочь противостоит Тамаре. Ну да, из неё вряд ли бы получилась тихая библиотекарша, слишком яркий огонь горел внутри этой девчонки.Юля уехала в Москву, попыталась поступить на
Оказывается, моя мама – та ещё шпионка. Джеймс Бонд ей и в подмётки не годится. И секреты она хранить умеет как никто другой. И её страх из-за моего отъезда в Москву объясняется вовсе не педагогическим провалом, как я думала. Просто мама боится, что я могу повторить её собственную ошибку…А Виктор, знал ли он?Я поднимаю глаза, но отчим куда-то исчез вместе с Джеком. Но я так поражена рассказом Валентина и матери, что даже не заметила этого. Что ж, думаю, Виктор тоже знал. И они вместе с мамой хранили её тайну. Больше двадцати лет…Моя мама, тогда её звали Тамара Алексеева, была студенткой Экономического университета в Москве. Вместе с нею учился Валентин Провальский. Тогда ещё молодой, красивый и с волосами.Тамара была влюблена, Валентин тоже, и на пятом курсе у них закрутился роман. Перед выпускными экзаменами они поругались и разошлись, а, вернувшись в родную станицу, мама обнаружила, что беременна. Тамара знала, что Валентину пред