Вена. Австро-Венгрия. 13 марта 1848 г.[1]
Катарина-Луиза приоткрыла двери кареты и обратилась к кучеру:
– Шимон! Фрейлейн Эмма просит узнать, почему мы не едем. Мы уже почти дома!
– Фрау Катарина, прошу передать баронессе, что ехать совсем невозможно! Смотрите сами, вся Херренгассе переполнена людьми!
И действительно, все вокруг было запружено людьми, толпами людей. Они кричали, размахивали руками и пытались продвигаться к зданию ландтага[2]. Окинув все это безобразие недовольным взглядом, женщина скрылась внутри кареты. Через минуту дверца вновь отворилась, и наружу выглянула сама баронесса, Эмма Швацберг. Она с удивлением и любопытством рассматривала необыкновенную суету, совершенно несвойственную их аристократическому району.
Толпа состояла из людей самых различных сословий. И все они были очень возбуждены и настроены решительно. Прямо у кареты остановилась группа молодых людей, скорее всего, студентов, кото
Монпелье. Франция . 16 октября 2017 года– Уршула! Что там? Кто приходил?– Доставка. Иди скорее сюда.Кира сбежала вниз по лестнице. Долой черный цвет. Только белое и розовое. Ну, с одним малюсеньким исключением и только сегодня. В Монпелье даже сейчас было плюс двадцать, что не могло не радовать. Можно было одеваться совсем легко и наверстать упущенное летом. И мини, только мини.Уля уже распечатала фирменный пакет UPS и извлекла три больших белых конверта.– Смотри, подписано от руки! Чернилами! Тебе, мне и Милану.Кира открыла конверт и достала оттуда именное приглашение. Оно было изыскано оформлено. Плотная мелованная бумага, розовые и красные цветы по всему листу. Надпись на русском (ты не зря говорила, что знаешь русский, испаночка)."Изабель Иманол Бойрос иГенрих ШварцбергИмеют честь пригласить госпожу Киру Застень27 октября 2017
Санкт-Петербург. Российская Федерация. 15 октября 2017 года– Интересное место вы выбрали для встречи. И название загадочное, “Гинтарас”.– Обычный ресторан, каких много. Но мне здесь нравится.Фредерика рассматривала свою собеседницу. Прошло почти двадцать лет, но она не изменилась. Может быть, даже выглядела моложе. “Как и я”.– Не скажите. Литовская кухня. Многие ли сегодня вообще знают, что такая существует? Впрочем, как и такая страна. Глобализация. Кажется, былые времена минули безвозвратно. Очень многие считают, что так лучше для всех.Агиля провела ладонью по лакированной столешнице и окинула помещение заинтересованным взглядом. Деревянные столики и стулья, стойка бара, книжные полки со множеством книг. Старинные фотографии на стенах. Дух прошлого здесь любовно воспроизвели и с удовольствием сохраняли. И, пожалуй, легкий налет патриархальности действительно мог позволить по
Маарра,11 декабря1098 года.Генрих опустил меч. Казалось, шум битвы, крики за спиной, крики внизу на улице, топот ног, треск огня – все исчезло. Только тонкие пальцы с обломанными ногтями, между которыми прорывался черный блеск, и глаза, такие же черные, но живые. В глубине этих чуть раскосых глаз он увидел… нетерпение?– Я хочу, хотел… Я желаю твоей любви… Навсегда.Возможно, он хотел произнести что-то совсем другое, просто машинально повторил то, что можно было разобрать в неуловимом движении ее губ.Девушка протянула ему руку. Он поспешно скинул латную перчатку и протянул свою навстречу. Рука незнакомки была маленькая, теплая и сильная.– Да, пускай так будет. Навсегда.Генрих вдруг почувствовал легкое прикосновение холода, словно внезапный порыв морозного ветра. Но девушка не позволила
“Да он красив. Как же я не заметила тогда? Да нет же, заметила. Я же смотрела в его глаза и видела там все. Может, поэтому я сразу решила не отпускать его. А он испугался и бросился прочь. Недалеко же он убежал. Вот сейчас спит, такой и сильный и беззащитный. Мой мужчина. Мой мужчина, моя магия, моя сила. Моя любовь. Для себя я уже так решила. Он не может думать, чувствовать по-другому. Не может, я знаю. Я знаю и скажу. Нет, так нельзя. Нельзя, но как хочется. Какой же он сильный, теперь я знаю. Узнала, да. Завтра мы сделаем все как надо. А потом, потом я узнаю, что такое судьба. Что такое любовь, и есть ли она”.Кира провела ладонью по его груди. Как же глубоко и спокойно он дышит. Его дыхание могло быть другим, она знала. Хотела бы она почувствовать вновь и вновь, как его дыхание становится другим? Ощутить его, ощущать его. Рядом с ним даже думать о другом было невозможно.Ночь за окном черной пустотой наполняла мир. Черная бездна смотрела тысячью серебри
– Девушка, не хотите портрет? Я рисую очень быстро. Это акварель. Но могу и просто карандашом. Вы очень красивы, а портрет – замечательный подарок.– Дарить портреты – плохая примета. Но я не возражаю. Меня никогда не рисовали. Только, пожалуй, ограничимся карандашным наброском. У нас не так много времени. Да и… в черном цвете мне лучше.Эта фраза, вырвавшаяся словно помимо воли, удивила не только ее. Художница, склонив голову, меняла лист бумаги на мольберте, а Кира поверх ее головы столкнулась взглядом с молодым гитаристом. Парень прекратил наигрывать простую мелодию, отложил гитару и смотрел ей прямо в глаза, не скрывая тревоги.“Что это с ним?” От промелькнувшей мысли отвлекла художница. Она попросила Киру подойти поближе и немного повернуться лицом к свету. Затем словно задумалась и начала с карандашом в руках рассматривать ее лицо, будто желая вначале создать для себя виртуальный образ, и лишь потом начать перенос
Просто ей надо было объясниться, поговорить. Откладывать дальше она уже больше не хотела. Утром, сев за руль, Кира сразу сказала подруге, что придется сделать небольшой крюк и заехать в Прагу.Вчера обе девушки очень устали и, выйдя из архива, буквально проползли сто метров до гостиницы Ibis, расположенной на этой же стороне улицы. В номере сил у Киры хватило только на то, чтобы раздеться и упасть в постель.Проснувшись, она долго лежала и смотрела в потолок. За окном уже слышались звуки машин и голоса людей. Что-то громко обсуждали местные цыгане, обосновавшиеся на скамейках под окнами еще вчера. Вставать не хотелось. Не хотелось даже думать. Казалось, еще одна мысль, и голова уже переполнится, и мозги закипят.Уршула рядом тихонько посапывала, и девушка ей слегка позавидовала. Наверняка блондинка не видел сегодня снов про открывающиеся двери, и ей не мешали спать кошмары о событиях, происходящих неизвестно когда. Все эти чудеса, ворвавшиеся в жизнь со скорость